Макс Рублев - Не прислоняться

Фонари, молоток в одну руку, рюкзак на плечи, книгу в другую. С сомнением машинист глядит на дверной проем.

Может быть, нарушить чуть-чуть – и спрыгнуть? Нет, обойдемся без этого ребячества. А то сразу приходит на ум его последний лихой прыжок из кабины, когда он не сильно, но неприятно подвернул ногу.

Книгу все-таки придется положить на пол. Спустившись вниз, машинист гладит рукой бок уснувшей машины и шепчет ей: «Спокойной ночи»…

Забрав книгу из состава и держа фонари в руке, он идет к восьмой канаве, вернее, к воротам. Там, перед воротами, на столике выкладываются книги с заявками на ремонт.

– Все? Давай быстрее, сейчас отстой выходить будет, – у аппарата с водой стоит Леха.

– Увы, без меня. Еще донос оформлять.

– Ну как знаешь, – Леха поправляет сумку и бодрым шагом удаляется в район двадцатой канавы.

Машинист провожает его завистливым взглядом. Если бы не донесение, он тоже мог бы выехать на составе и, как результат, успел бы на электричку. Сегодня не судьба.

Поставив фонари на полку, он делает запись в журнал.

– Практически все…

Интересно, он это подумал или все-таки произнес вслух?

…Дверь проходной тихо прикрывается доводчиком. Машинист смотрит в небо и улыбается.

«А ведь неплохо поработал. Мог бы, конечно, и лучше, но… Но лучше будет завтра. Ведь если не к чему стремиться, это так скучно…»

Сломался состав. Ничего страшного, но неприятно. На станции Пролетарская был вызван для консультации машинист-инструктор. Волгоградка. Высадка – посадка. Отправились на перегон. И тут…

Доклад дежурной с Волгоградки:

– Такой-то маршрут, проезд станции, высадка – посадка не производилась, состав отправился на перегон!

То, что охренели все – мягко сказано. Инструктор докладывает, что он на маршруте, что высадка – посадка была, но… Информация уже прошла по селектору. Пассажиры высаживаются, состав отправляется в депо, а машинист – дышать в трубку и писать, писать, писать объяснительные.

Когда сняли запись с камер наблюдения, выяснилось, что все нормально – состав останавливался, высадка – посадка была. Просто дежурной что-то показалось, и она устроила панику на пустом месте. Но нервы попортили знатно как машинисту, так и руководству.

Вот так и живем, елки-палки. Заходите к нам. Чай с баранками не обещаем, но быструю доставку практически в любой район Москвы – гарантируем.

На Рязанке пьяный упал на эскалаторе. Остановил. Люди, вышедшие из прибывшего поезда, топают наверх пешком. Леха-машинист ржет.

– Вот, уважаемые пассажиры, вы знаете, кого надо за это благодарить?

Тычет в меня пальцем.

– Ага, ты еще рапорт на меня напиши…

– Зачем? Тебя и так пассажиры порвут, за то что заставил их пешком идти… Кстати, ты последнюю «закавыку» читал?

Ха. Конечно же читал. Бред редкостный. Причем нарушающий КЗоТ и Трудовой кодекс… А может, не будем о грустном?

Нет, будем. Все жалуются на метрополитен – а я чего, глупее всех, что ли?

Сейчас тоже на него, родимый, пожалуюсь.

Два года я выкладывал эти записи в своем интернет-дневнике. Не особенно таясь, не слишком наглея. По возможности не нарушая инструкций и всяких прочих «закавык». Сами видите: «надцатый маршрут», «станция такая-то», фамилии изменены, совпадения случайны…

Дневник был не только моим голосом, во многом это оказался продукт «коллективного творчества» – через меня с вами говорили и другие машинисты. Если наши с коллегами мнения в чем-то расходились, я предупреждал читателей об этом. Когда описывал события с чужих слов – опять-таки предупреждал. Не из боязни: просто так положено делать в приличном обществе, извините за неприличное выражение.

Все равно с самого начала было ясно, что, если кому-то дневник Метроэльфа покажется возмутительным, отвечать за написанное – мне.

Зачем я это затеял вообще? Да очень просто: мы, машинисты, гордимся своей работой и хотим рассказать вам правду о ней – такой необычной, такой захватывающей… А еще зверски утомительной. Ну, последнее – свойство любой интересной работы, в которую готов буквально вложить душу.

Вслед за моим появились и другие дневники (блог Монтеренка, например), в которых сотрудники разных служб Московского метрополитена раскрывали наши довольно-таки невинные профессиональные тайны. Иногда, как и машинисты, на что-то жаловались. А почему нет?