Степан Чепмэн - Тройка

Открыв глаза, Ева вдруг поняла, что все еще продолжает спать. Она сидела в удобном кресле в кабинете психолога.

Напротив нее за дубовым столом сидела полутораметровая белая крыса в медицинском халате. Крыса протирала носовым платком толстые очки в черепаховой оправе. За ней была видна школьная доска с выведенными мелом крупными буквами: УБИТЬ/ ИСЦЕЛИТЬ.

Наконец крыса водрузила очки на бледный тощий нос.

— И что же заставляет вас думать, что вы бессмертны?

Ева не испытывала к этой крысе никакого доверия, однако вопрос заслуживал внимания.

— Ну, когда я убиваю остальных или они меня убивают — мы умираем не по-настоящему, а как бы понарошку.

— То есть вам снится , что вы умираете?

— Снится? Так это же все — сны. Если мы сможем проснуться, то сможем и умереть по-настоящему.

Мейзер свел вместе лапки, прищелкнул коготками и улыбнулся. Он весь светился от удовольствия.

— Но я имею в виду те сны, которые вам снятся ночью. Вы умирали в них?

Ева подумала, вспоминая прошедшие столетия.

— Нет, — медленно ответила она. — По-моему, ни разу.

— Значит, возможно, что если бы вы умерли в одном из ночных снов, то умерли бы по-настоящему?

— Возможно, что так.

Крыса вскочила из-за стола, в волнении опрокинув стул.

— Возможно ? — взвизгнула она. — Возможно?! Вы согласны или нет? Сколько с вами хлопот! Как вы можете ждать, что вам станет лучше, если вы даже не способны сами с собой разобраться ? — Мордочка крысы покраснела как свекла.

Ева повернулась и застонала во сне.

— У этого типа не все в порядке с головой , — пробормотала она про себя.

Жила-была на свете маленькая девочка Наоми, которая, впрочем, уже не была маленькой, но почти ничего в жизни не хотела. Жила она сначала в сиротском приюте в Альберте, но, когда стало понятно, что у нее развивается аутизм, ее отправили в приют для дефективных детей в Британской Колумбии.

Однажды, когда она грустно смотрела сквозь окно на баскетбольное поле, к ней подошел санитар и объявил, что она уже вылечилась и может идти куда хочет. Больнице урезали бюджет, в связи с чем при повторном обследовании Наоми сочли здоровой. Вместе с другими бывшими больными ее посадили в автобус и отвезли в центр города, где высадили и отвели в меблированные комнаты. Толстый служащий дал ей колечко с ключами и показал ее апартаменты. Комната была всего в метр шириной, но у Наоми никогда не было даже своего отдельного уголка, так что она была просто ошеломлена таким внезапно свалившимся с неба богатством. Здесь она может оставаться одна — и днем и ночью — и никто не будет ей мешать. В первую ночь она была настолько возбуждена новыми перспективами, что не смогла заснуть.

На следующий день она пошла гулять по Виктории и нашла приятный парк, в котором был пруд с утками. Пожилые посетители кормили уток кусочками хлеба. Осенний ветер продувал насквозь свитер Наоми. По небу плыли белые и серые облака.

По пути домой она проходила мимо парковки у бакалейной лавки. Одна из машин как раз выезжала оттуда. Водитель вел ее очень быстро и чуть не сбил Наоми, нажав на тормоз в самый последний момент и остановившись буквально в десяти сантиметрах от девочки, которая замерла в оцепенении. Водитель пристально смотрел на нее — молча, не извиняясь и не ругаясь. Его лицо было бледным, как дверца холодильника.

Наоми догадалась, что она не похожа на других людей и вряд ли когда-нибудь станет похожа. И решила, что на самом деле она не человек.

Той же ночью, лежа в новой кровати, она решила пойти в армию и поездить по миру. Когда она выросла, то пошла служить. И армия ее изменила. Она превратила ее в ходячую биохимическую катастрофу. А потому ее отправили в карантин на пустынный астероид. Очутившись там, она могла фантазировать и выдумывать все, что угодно.

Все последующее было результатом того произошедшего ранее. Надо было только собрать части мозаики в единое целое.

Лейтенант Винг шел по коридору вдоль бесконечных металлических дверей с матовыми окошками. Каблуки лейтенанта отрывисто стучали по полу. Он был зол, но пытался этого не показывать. Коридор шел по наклонной, заставляя его идти все время вниз. Ступни начали ныть. Кроме того, коридор сужался, так что вскоре он уже задевал стены плечами. Винг в ответ, не замедляя шага, уменьшился сам до десяти сантиметров. Но тогда потолок внезапно ощетинился железными остриями, которые начали опускаться вниз, грозно приближаясь к его голове. Винг сжал кулаки и выкрикнул: