Тимоти Финдли - Ложь

— Нет. Я хочу услышать ответы от тебя. Неужели не понимаешь, как это важно?

— Нет.

— Послушай, если я добьюсь ответов от тебя и они совпадут с моими выводами, то мы будем точно знать, что это не безумие. Я имею в виду свои предположения. Ну, попробуй. Попробуй ответить. Пожалуйста.

— Я забыла вопрос.

— Вопрос такой: если Найджел Форестед звонил в полицию, а они — потом — заехали не в ту гостиницу… в частности, потому что не знали, о чьем трупе шла речь… о чем это тебе говорит?

— О том, что Найджелу Форестеду нельзя доверять передачу сообщений.

Это сказала Петра. Она прошла с террасы в комнату, произнесла эту фразу и исчезла на кухне.

Я взглянула на Лоренса.

— Знаешь, она права.

— К черту Петру! Ответь сама, Ванесса!

Его резкость поразила меня, но я быстро справилась с собой и сказала:

— Это говорит… что они, вероятно, ожидали найти труп в каком-то другом… Они ожидали, что если труп вообще был, то они найдут его возле «Пайн-пойнт-инна».

— В точку! — воскликнул Лоренс. — Да. В самую точку.

— Но почему?

— Подумай о Найджеле.

— А надо?

(Если бы Лоренс засмеялся!)

— Надо. Кто он такой? Чем занимается? Каким образом он изложил полиции, что именно произошло?

— Спесивый мелкий чиновник из канадского дипкорпуса.

Вошла Петра, села и добавила:

— Напыщенный осел.

Лоренс все еще игнорировал ее.

— Прежде чем появиться перед полицией, Найджел переоделся, — сказал он. — Белый костюм напялил. Напустил на себя такую важность, что они отвели его в сторонку и…

— …обращались с ним так, будто он более чем достоин их доверия, — докончила я.

Мы прямо воочию видели Найджела Форестеда, его выход на пляж в образе мистера Форестера.

— Что он говорил им по телефону, Ванесса, как ты думаешь? Я пас.

Я молчала.

— Если они поехали не в ту гостиницу, — заметила Петра, — то он, должно быть, забыл им сказать, откуда звонит.

— Забыл? — На сей раз Лоренс не выказал раздражения — ни ее присутствием, ни ее репликой.

— Ну, если он такой спесивый, напыщенный осел, — пояснила Петра, — то с него вполне станется полагать, что им наверняка известно, откуда он звонит.

— Может быть, хотя и сомнительно, — обронила я.

— Продолжай, — сказал Лоренс. — К этому можно вернуться позднее. Давай-ка потолкуем насчет того, что они не знали, о чьем трупе идет речь. Вопрос такой: пусть даже Колдер Маддокс умер своей смертью, но готов ли Найджел Форестед, этот важный дипломат, так прямо и сообщить?

— Нет, — ответила я. — Тут я уверена на все сто процентов. Регламент, которым он руководствуется, определенно запрещает обсуждать по телефону личность пострадавшего. Особенно если это — националы.

Петра неожиданно расхохоталась. Я сердито посмотрела на нее и докончила:

— …но значимая фигура.

Петра пожала плечами.

— Я думала, ты скажешь: национальное достояние.

Я вернулась к начатому портрету Найджела, втиснувшегося в душную парилку телефонной кабины. Описала, как он следил за Джуди, портье, желая убедиться, что она не подслушивает. Ведь как-никак мы имеем дело с человеком, который семью бросит, чтобы спасти портфель с документами, и для которого на первом месте протокол и самосохранение. Такой человек безусловно сочтет необходимым утаить имя покойного, но, с другой стороны, — Найджел есть Найджел! — наверняка подчеркнет его значимость. Значимость покойного придавала вес его звонку, а следовательно, и ему самому.

— Ну хорошо, — сказал Лоренс. — Теперь позволь мне сделать еще один шаг. Допустим, Найджел сообщил полиции что-то вроде: Срочно пришлите наряд, я настаиваю, потому что у нас тут скончалась очень важная персона. На пляже. Если соединить это с их заявлением (мы заехали не в ту гостиницу ) — что же тогда получается?

— То самое. Полуторачасовое опоздание, — подытожила я.

Петра скинула туфли и с видом эксперта, которому известно то, о чем другие могут лишь догадываться, произнесла:

— Они поехали в «Пайн-пойнт-инн», поскольку там действительно находится некто, чья смерть — имей она место — гарантировала бы появление трех полицейских экипажей вкупе с самим начальником полиции. Причем без единого звука…

Мы воззрились на нее.

— Ну как же, — сказала она. — Это чистая правда. Я тут никаких сирен не слыхала. В смысле, когда они ехали к «Пайн-пойнт-инну».

Лоренс молчал. Я тоже.

А Петра, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Когда же они обнаружили ошибку и двинули по пляжу к «Аврора-сэндс», сирены работали на полную мощность.