Олег Рой - Ловушка для вершителя судьбы

– Тихо, дурак, – зло сказал Палач. – Испортишь мне все, убью!

Последний аргумент как-то вдруг успокоил несчастного. Должно быть, он почувствовал всю нелепость происходящего – угрожать смертью приговоренному к смерти…

– Смотри и запоминай! Сюда, – Палач указал на огромную корзину, – летят отрубленные головы. Если присыпать голову соломой, никто и не разберет ничего, кому охота ковыряться… Понял? – Он пристально смотрел на бледного заключенного. Тот, весь сжавшись, молчал. – Понял?!

– Да, понял.

– Повтори.

– Сюда летят головы.

– Да не дрожи ты так! Голову надо присыпать соломой. Повтори.

– Голову – соломой…

– Да, соломой. Там все в крови будет, никто и не разберет. Повтори.

– Все будет в крови…

– Ну вот, молодец. Солома в углу, видишь?

– Да, – от волнения у арестанта стучали зубы.

– Повтори.

– Солома в углу…

– Молодец. Когда начальник тюрьмы даст сигнал, дернешь за этот рычаг.

– Я дерну? – изумился вконец сбитый с толку узник. – Я что же – сам себя буду казнить?

– Я ж говорю – дурак, – ухмыльнулся мой подопечный. – Снимай одежду.

– Зачем?

– Затем, – мой подопечный вдруг улыбнулся, чего с ним почти никогда не случалось, – что она тебе не к лицу.

Через минуту ничего не понимающий смертник натягивал на себя штаны и куртку Палача. Одежда заключенного – весьма приличная, очевидно, арестант был из небедных горожан – оказалась Палачу чуть коротка и великовата. Но это было не так уж важно. Когда странные переодевания были закончены, мой подопечный повторил:

– Значит, нажмешь на кнопку и потом сразу бегом за соломой, не забудь только…

– За соломой? А зачем?

– Я же сказал: голову присыпать.

– Присыпать… – эхом повторил ничего не понимающий несчастный.

– Умоешься вон там, там же сбросишь балахон. Потом спустишься по лестнице, – Палач показал в дальний угол двора, – там будет подвал. Длинный, очень длинный. Пройдешь его насквозь, в конце увидишь дверь, она очень тяжелая, толкай сильней. Там – воля.

– Воля?

– Да воля, воля! – Палач начинал сердиться. – Воля, будь она неладна.

– Господи, – крестился осужденный. – Я ничего не понимаю… Господи…

– Экий ты, право, непонятливый на мою голову… Ха-ха! На мою голову!

– Погоди… – В голове у узника наконец стало что-то проясняться. – Ты что же – хочешь меня спасти?

– Дошло наконец, – снова ухмыльнулся Палач.

– Тебе кто-то заплатил за это, да?

– Вот дурень! Что ж ты такой дурень?! Да не платил мне никто!

– А почему мы не можем уйти вместе? – Арестант совсем запутался. – Прямо сейчас?

– Вместе? Да разве ж стража даст нам уйти вместе? Они пропустят только одного меня. Или тебя, думая, что это я. Так что я, пожалуй, останусь здесь, и ты мне поможешь. Я – тебе, а ты – мне. По рукам? – И протянул руку. На открытой ладони блеснули серебром монеты: – Держи!

– Это мне?

– Да, это тебе. За работу. Ровно двенадцать монет. Тебе надолго хватит, если не будешь кутить. А сейчас отведи меня в свою камеру, запри снаружи дверь, брось ключи около спящего стражника, а сам возвращайся в этот двор и жди. Когда сюда придут, сделаешь все, как я тебе сказал. Да возьми себя в руки, а то все испортишь!

И все получилось, как он задумал. Утром солдаты, явившиеся, чтобы сопроводить осужденного на казнь, обнаружили крепко спящего у дверей стражника. Судя по тому, что рядом с ним валялась пустая бутыль, охранник был мертвецки пьян. Разбудить его удалось только к полудню. Но так как ключи оказались при нем, а дверь камеры заключенного заперта, никто не заподозрил неладного. Осужденного, который шел, низко опустив голову, вывели во двор. Там взволнованно расхаживал человек, одетый в балахон Палача. Священник отпустил арестанту грехи, тот сам, без понуканий, подошел к гильотине, что-то сказал человеку в балахоне, встал на колени и сунул голову в отверстие. Начальник тюрьмы подал знак…

Должен признаться, что в тот момент я отвернулся и даже зажмурился. Мы, ангелы, повидали на своем веку немало смертей, в том числе и ужасных. Но в тот момент я был не в силах на это смотреть.

Я с большой тревогой ожидал Совета – а ну как снова мне довелось сделать непоправимую ошибку? Вдруг и этому моему подопечному было написано на роду прожить еще долгие годы, а я опять его не уберег? Но, к великому моему облегчению, тревоги оказались напрасны. Его поступок сочли благородным, а меня даже похвалили за то, что я успешно выдержал испытание, в ответ на что я тут же попросил, чтобы мне как можно скорее дали следующее задание. Бедная Иволга даже заплакала, узнав, как мало времени нам доведется в этот раз провести вместе. Мне было очень жаль ее – но отказаться ради подруги от всего того, о чем так долго мечтал, я не мог. Полный самых радужных надежд, я возвращался на Землю, где меня уже ждала новая душа.