Андрей Аствацатуров - Скунскамера

В класс медленно вошел Славик Барсуков, непривычно лохматый с выбившейся из штанов рубашкой и в грязных брюках. Лицо его было красным и все в мелких капельках пота, но очень сосредоточенным.

— Хорош! — смерила его взглядом пионерзажатая. Барсуков шмыгнул носом и принялся дрожащими движениями заправлять рубашку в штаны.

— Нет, ты в глаза, в глаза товарищам посмотри! — потребовала пионерзажатая.

Барсуков упрямо молчал, шмыгал носом и сосредоточенно продолжал бороться с рубашкой, которая его не слушалась.

— Вот этот вот Барсуков, — объявила пионерзажатая, — на перемене разогнался, примерился, понимаете ли, и ударил мальчика Игоря Опарышева ногой в пах. Члена бюро. Мальчик лежит в беспамятстве в медкабинете. Только что Тамара Тихоновна скорую вызвала.

Она продолжала говорить, а я с удивлением подумал, что у Опарышева, оказывается, есть имя, и вполне обычное, как у всех, — Игорь. Я придвинулся к Старостину и тихо спросил:

— Мишка, а что такое «пах»?

— Не знаю, — скорчил гримасу Старостин, — живот, наверное.

— Тихо! — рявкнула в нашу сторону пионерзажатая, которой пришлось прерваться.

Старостин поднял руку и, не дожидаясь, пока разрешат, встал, и громко спросил:

— А что такое «пах»? Мы с Аствацатуровым не знаем!

— Сядь на место! — крикнула пионерзажатая. — Не знают они с Ацватуровым! Я те сейчас покажу… пах!

Мишка, пожав плечами, сел на место.

— В общем, — уже деловым тоном продолжила она, — за хулиганскую драку Барсукова из пионеров вон! И в детской комнате милиции, наверное, дело заведут. А мы на педсовете поставим вопрос об исключении из школы.

Клавдия Васильна, скрестив руки на груди, молча ее слушала.

— Опарышев сам виноват! — вдруг крикнул кто-то, и тут же раздались другие голоса:

— Он всегда пристает!

— Так и надо ему!

— Барсуков правильно сделал!

— Молодец, Барсук!

Барсуков вяло заулыбался. Он уже справился с непослушной рубашкой.

Пионерзажатая замерла, открыв рот.

— Ребята, успокойтесь! — уговаривала всех Клавдия Васильна.

Антон Скачков поднялся со своего места и поднял руку.

— Можно я скажу?!

Все притихли.

— Вы, Татьяна Андреевна, видели, какого роста Опарышев и какого — Славик? — обратился он к пионерзажатой.

— Ты мне зубы-то не заговаривай! Адвокат выискался… — она махнула рукой.

— Я вас, кажется, не перебивал, — вежливо, но твердо сказал Скачков.

Пионерзажатая широко открыла глаза и покачала головой, удивляясь его нахальству.

— Ваш, извиняюсь, член бюро… — невозмутимо продолжил Скачков, все захихикали, — постоянно дерется, руки всем выкручивает… Вы лучше разберитесь у себя в бюро, что у вас там за члены, за такие…

— У нас такие, какие надо члены! — напустилась на него пионерзажатая. — А вот ты теперь…

Клавдия Васильна с трудом сдержала улыбку.

— Так, — сказала она. — Ребята…

— Пусть Барсуков все сам расскажет! — подытожил Скачков и сел на место.

— Ну, нагле-е-ец… — выдохнула пионерзажатая.

— Татьяна Андреевна! — повернулась к ней Клавдия Васильна. — У нас сейчас, извините, урок… Большое вам спасибо. Вы сегодня сможете подойти к нам на классный час?

— Обязательно подойду! — с угрозой отозвалась пионерзажатая и очередной раз смерила Барсукова гневным взглядом.

Разбирательства в тот день никакого не провели. Из пионеров Барсукова тоже исключать не стали. А Опарышева я больше не видел: кто-то мне сказал, что родители перевели его в другую школу.

На следующий день после разговора со Старостиным я пришел за гаражи, как было условлено. Старостин и Скачков, оба в красных куртках, стояли у огромного пня, на котором лежали их портфели, и о чем-то спорили. Чуть поодаль Барсуков сосредоточенно шевелил сломанными граблями кучу бурых осенних листьев. Увидев меня, Старостин замахал рукой и крикнул:

— Я уже все придумал, Аствац! Операция называется «Сортир»!

— Какой «сортир»? — спросил я, подойдя поближе.

— Барсук согласен, Скачок — тоже, — продолжил Старостин, кивая в сторону ребят. — Барсук, иди сюда, скажи ему. Да брось ты свою кучу, тут разговор серьезный.

Барсуков отшвырнул грабли и подошел к нам.

— Ну, Скачок, чего ты предлагаешь? — спросил Старостин.

Скачков стал говорить, что подпольную организацию пора было создать уже давно, что пионервожатая ходит «борзая», что оценки ставят несправедливо. Барсук, вон, все решил на контрольной, и ему трояк вкатили, а Петренко одну задачу не успел, но все равно получил пятерку.