Макар Троичанин - Да пошли вы все!.. Повесть

Он даже не вспомнил о том, что пробивная Жанна Александровна вышла каким-то образом на военных, и те неожиданно заказали два прибора для неизвестных задач укрепления обороноспособности страны, но попросили сделать смету и подписать на три, очевидно, для того, чтобы запутать вражескую разведку.

- Принеси с полкило сарделек и пару булок с сыром, - попросил Иван Ильич.

Он давно перестал понимать, что творится в стране и у них в науке, и безропотно плыл по мутному замусоренному течению без всяких ветрил и компаса, лишь бы не отлучали от любимого изобретательского дела. Очевидно, сказывалась многолетняя выучка Элеоноры. В последнее время и любимое дело не радовало. Как не радовали и многочисленные свидетельства об изобретениях, превращающиеся со временем в коллекционный хлам, поскольку не давали никаких материальных преимуществ перед бездарями. Труд таланта оценивался прибылью от внедрения новинок, но среди твёрдолобых российских предпринимателей, как в госучреждениях, так и в частных, не было желающих упустить синицу ради будущего журавля. Почти заглохла и последняя разработка троицы, в которой Иван Ильич был и идеологом, и мотором, и руководителем, представляющая из себя аэроэлектронный локатор для профилактических зондирований газо- и нефтепроводов с целью дистанционного обнаружения опасных участков внутренней коррозии и ослабления сварных швов. Принципиально станция была схожа с поисковиком Азаряна, вернее, поисковик был с ней схож, поскольку Тимур позаимствовал идею у Ивана Ильича, о чём честно упоминал в описании своего прибора.

- Здоровеньки будь! – неслышными шагами вошёл самый старший из Петушковой троицы. Даже Дарька, задремав, прошляпил новичка и, заполошенно вскочив, насторожился, не выходя из безопасного угла, охраняемого хозяином. – Ты один? – спросил помощник, не удивившись, впрочем, разреженным научным рядам, поскольку знал, что после обычного безвременного аврала всегда наступает обычный тайм-аут и требовать какой-то дисциплины от чокнутых бесполезно.

- Жанна здесь, - обрадовал его Иван Ильич, забыв о неосязаемом Коле.

- А-а, - протянул, чему-то улыбаясь, Павел Андреевич.

Остановившись в дверях, он почему-то с явным интересом оглядел комнату и всё, что в ней было. Потом так же неслышно прошёл в свой угол, напротив руководителя. Одетый в затёртые до белой основы джинсы, стоптанные буро-зелёные кроссовки с торчащими язычками и застиранную жёлто-синюю ковбойку, он в свои пятьдесят с хвостиком выглядел на тридцать пять и внешне – худощавый, с гладким лицом без морщин, с хитро прищуренными весёлыми глазами, быстрыми движениями и разлохмаченной тёмной шевелюрой – никак не тянул на научного мужа. Да, собственно, таковым он и не был, зато обладал природной смекалкой и золотыми руками, способными собрать любую микропанель и любой микроблок, придуманные шефом, и разместить их в изящном удобном корпусе. Без Шматко Иван Ильич со своими придумками был как без рук. Он не чурался и подсказок сметливого хохла, и когда что-нибудь в приборной схеме не ладилось, всегда подзывал Павла Андреевича, и они вместе – один, обогащённый теорией, другой – талантом экспериментатора – всегда находили выход. Блеснув под заглядывающим в окно солнцем чуть наметившимися залысинами, Шматко загремел-заскрипел железяками, переставляя их на край стола этажеркой, чем вызвал недовольное ворчание сторожа, которому пришлось выйти и направиться к нарушителю спокойствия, чтобы напомнить о правилах поведения в научном учреждении.

- Ба-а! – весело воскликнул штрафник. – У нас новый научный сотрудник! Подь, познакомимся.

Но Дарька, не дойдя до его стола, остановился, усиленно обнюхал воздух, оглядел, оценивая, лохматого весельчака и, не пожелав близкого знакомства, степенно повернулся и так же медленно вернулся на обжитое рабочее место – ему новичок явно не понравился.

- Гордый! – определил Павел Андреевич. – Нашёл себе заботу? – спросил у хозяина.

- Он сам меня нашёл, - ответил Иван Ильич и снова с удовольствием поведал о необычайной истории знакомства с малышом. – Вдвоём веселее, - закончил свой рассказ.

- И то! – согласился Шматко. – Чем занят? – поинтересовался, укладывая стопкой рядом с железной этажеркой папки и скоросшиватели с документацией, брошюры и всякие разрозненные бумаги и наводя непривычный порядок на обожжённой и изрезанной поверхности стола.

Отодвинув чуть в сторону большую карандашную схему на ватмане, творец виновато улыбнулся и, смущаясь собственной неполноценности, объяснил: