Макар Троичанин - Да пошли вы все!.. Повесть

- Может, тебе телевизор включить для полного кайфа? – и включил.

Как раз петросяновские бабки развлекались собачьим юмором. Но потревоженный гость равнодушно взглянул на сверкнувший экран, привстал на передние лапы, сладко потянулся, потоптался в кресле и грузно рухнул маленьким ослабевшим тельцем на умятое сиденье. Смачно зевнул во всю розовую пасть, осторожно уложил лохматую голову на лапы и снова задремал, продемонстрировав общность культурного вкуса с хозяином.

В кухне забурлила вскипевшая вода, и отчаянно зашипело подгоравшее мясо. Пришлось Ивану Ильичу снова оставить дорогого гостя и поспешить на кухню спасать обед. Справившись со сложными кухмистерскими обязанностями, он захватил из ванной редкозубую расчёску, оставленную женой на память, и вернулся в комнату.

- Слушай, - обратился он к гостю, - давай-ка приведём тебя в божеский вид к обеду.

Пёс не возражал. Иван Ильич опустился на колени перед креслом и, боязливо придерживая левой рукой тёплое тельце, стал осторожно выцарапывать расчёской колючки, вцепившиеся в кончик и остаток хвоста. Пёс стоически переносил неприятную процедуру, очевидно, приученный к ней, и только изредка оборачивал голову, проверяя качество работы непрофессионального стилиста. А парикмахер даже вспотел, но не от кропотливой ювелирной работы, а от ответственности. Когда с хвостом было покончено, он ещё раз сбегал на кухню, слил воду с ригатонов, заправил маслом и сырной крошкой, ослабил огонь под мясом и возвратился к ожидавшему клиенту. Предстояло убрать репьи с морды. Иван Ильич по собственному опыту знал, до чего болезненны дёрганье усов и бороды, и потому приступил к работе с нервным трепетом и дрожью в руках. Эту процедуру пёс принял с явным неудовольствием, всячески уклоняясь, отворачивая и пряча морду, давая понять, что ему и так хорошо, и колючки не мешают. Но экзекутор был неумолим. Уговаривая подпыточного потерпеть, покрываясь то холодным, то жарким потом, освободил-таки мини-бороду от лишнего украшения. Он даже не побоялся ухватить для удобства зверюгу за голову, и тот, поскуливая и понимая, что так надо для его же блага, даже не попытался куснуть благодетеля за широкую ладонь. Закончив, Иван Ильич облегчённо вздохнул и залюбовался очищенной собачьей физиономией.

А она была необычайно эффектно и художественно оформлена в серый с прочернью цвет. В то время как всё туловище отливало смолисто-чёрным, лапам и большим ушным раковинам досталась серая шерсть. Она же преобладала и на морде. Только со лба до самого кончика носа шла чёрная полоса, да глазницы были чёрными. На них нависали широкие серые брови. Серая шерсть окаймляла глазницы с боков и снизу, переходя на скулы, усы и бородку вьетнамского типа. Казалось, что пёс надел мертвецкую маску и в темноте вполне мог сойти за ползущее привидение или за мистическое потустороннее существо. Иван Ильич даже поёжился от собственной чёрной фантазии по поводу серого цвета, погладил демона по голове и пошёл в ванную, чтобы отыскать какую-нибудь тряпку и заодно уж протереть и очистить шерсть от грязи. В шкафчике нашлось старое грязное полотенце, тоже оставленное доброй женой. Иван Ильич тщательно промыл его в тёплой воде, отжал и собрался вернуться к пёсику, но тот уже стоял в дверях ванной, сам напрашиваясь на предобеденный туалет.

- Ну и правильно, - похвалил хозяин, - хороший обед приятно вкушать чистому. – Он энергично протёр не сопротивлявшегося, возможно даже надеявшегося на ванну, гостя, окончательно превратив полотенце в половую тряпку, а пса – в домашнего красавца. – Теперь – всё, - объявил, критически оглядев отреставрированного четвероногого бесхвостого зверя с маской дьявола. – Можно, благословясь, и пообедать.

Пока кормилец занимался сервировкой и честным распределением умопомрачительно благоухающей пищи, нахлебник, часто сглатывая запахи, караулил на пороге кухни. Иван Ильич предусмотрительно, на всякий случай, разделил мясо с ригатонами на три тарелки – по одной каждому и одну про запас. Себе досталось меньше. Порезал куски мяса, предназначенные гостю, на мелкие, давая им заодно остыть, поставил тарелку на пол и разрешил:

- Давай приступай. - И лишь тогда голодный гость неспешно подошёл к роскошному блюду. – Приятного аппетита.

Чего-чего, а этого у пса было в избытке. Не успел ещё хозяин как следует разжевать пару-тройку кусков, наслаждаясь сочным мясом, как тарелка маленького обжоры уже опустела. Он и здесь не утруждал челюстей, не смаковал соки, а предпочитал заглатывать куски по-звериному, целиком. «И куда только влезло?» – удивился хозяин, вздохнув с улыбкой. – «Ну, прорва!»