Макар Троичанин - Да пошли вы все!.. Повесть

- Правда, Дарька? – попросил подтверждения у пса, вкусившего свободы по горло. – Даёшь свободу!

Свободолюбивый друг остановился, согласно завилял обрубком хвоста – давней меткой ограничения свободы, подбежал к хозяину и, встав на задние лапки, затанцевал, улыбаясь и стараясь рассеять пустые хозяйские сомнения.

- Понял! – заулыбался и Иван Ильич.

Он опустился на корточки и, ухватив маленького психолога за поднятые передние лапки, протанцевал с ним вприсядку полкруга, окончательно закрепляя общее мнение, что свобода – превыше всего, пусть даже она и ограничена мужской дружбой. Воодушевлённые согласием две свободные твари зашагали дальше.

Иван Ильич с удовольствием вспомнил, как он, освободившийся от обличающего символа рабства, в экстазе внутренней свободы и вырвавшейся энергии озарения придумал микрорадиомаячок в виде галстучной булавки, подающий светящиеся точечные сигналы на центральный пульт – экран. И таким образом можно было точно знать, кто из чиновных карл присутствует на работе, а кто опоздал или смылся, пользуясь не очень строгим корпоративным учётом, блатом и добродушием охранников, удовлетворяющихся мелкой коррупцией. Главный инженер лаборатории, которого Иван Ильич тихо презирал за непробиваемую тупость и пробивную наглость, ревнитель показушной армейской дисциплины, сходу ухватился за ценное изобретение, вынудил скромного гения пригласить его в соавторы и везде и всюду, на доступных ему самых высоких уровнях, рекламировал электронного чудо-учётчика, но желаемой реакции почему-то не последовало. То ли самим начальствующим прогульщикам не очень-то хотелось вместе со всеми замаячить на пульте, то ли они не сомневались, что наши люди сумеют надуть самую наисамейшую нана-технологию, то ли попросту испугались затрат, справедливо решив, что в наших условиях нет ничего выгоднее, чем нана-дяди Вани и нана-тёти Маши на проходной. И пусть они со своей низкой зарплатой поддерживают штаны за счёт мзды с прогульщиков, а начальники будут по-прежнему придерживаться Думской дисциплины. Сотрудники КБ были более откровенны и, узнав о выдающемся изобретении, выражали искреннюю признательность гению, ехидно ухмыляясь и со всей силой хлопая его по плечу или спине, а он скромно улыбался, скривившись от боли, старался не подставлять тылы и напоминал, мямля, что это совместная с главным инженером работа, и надо бы и того поощрить. В конце концов, полезная во всех отношениях идея заглохла, а на большее Ивана Ильича с обретённой свободой не хватило.

У ветлечебницы Дарька остановился, оглянулся на хозяина и, отойдя к бордюру, улёгся, отвернувшись к дороге.

- Э-э, - сообразил Иван Ильич, - да ты, оказывается, знаком с этим заведением и, похоже, совсем не положительного мнения о нём. Так? - Пёс и ухом не повёл, давая понять, что и без лишних слов ясно, что так оно и есть.

Заумные люди, закаменевши в самомнении, талдычат, что гомо сапиенс отличается от животных в первую очередь тем, что научился говорить. Молчаливый Иван Ильич не считал это таким уж большим достоинством. Если лишить людишек этой способности, то вряд ли они станут лучше животных. Четвероногие друзья за много веков изучили безудержное человеческое бормотание, научились отличать словесную шелуху от ядрёных мыслей и давно освоили телепатическое общение. Сударь всё понимает, только не может в силу физических особенностей ответить, и Иван Ильич при некотором напряжении консервативного мозга тоже понимает его без слов. Кто знает, не утратят ли болтуны в скором времени своё отличие при катастрофической разобщённости людей, не перейдут ли тоже на телепатию.

- Тебя здесь обидели?

Сударь, не оборачиваясь, нервно зевнул.

- Но что делать? Потерпи. Живёшь в человеческом обществе, значит надо терпеть его предрассудки и предубеждения.

Но малыш не хотел терпеть. Пришлось нарушить его свободу, взять на руки и против воли понести на унизительную экзекуцию. Иван Ильич сам не любил эскулапов и не доверял им, предпочитая сражаться с болями и недомоганиями самостоятельно с помощью сна, тепла, крепкого чая и мёда. Слава богу, до сих пор всё обходилось муторными похмельями, редкими простудами и ещё более редкими профилактическими осмотрами. Но то – он, а то – маленький друг, доверивший своё бесценное здоровье ему. Надо пересилить жалость и подстраховаться. В обиду он Дарьку не даст и постарается ограничить доступ к маленькому беззащитному тельцу, лишь бы заполучить справку о безупречном здоровье и кое-что из остро необходимых защитных медицинских препаратов.