Array Array - РОЖДЁННЫЕ У КОСТРА

Прохладный ветерок с Енисея лениво шевелит легонькую ткань. В просветы штакетника свободно видится двор, застеленный широкими кедровыми плахами.

Рослая рябина провисла красными гроздьями ягод; растёт она на меже с огородом. Лавка под ней со спинкой, стол на точёной балясине при четырёх ногах. Двор подметён березовой метёлкой. Метлу с долгим светлым черенком видно под навесом в дальнем углу.

Сентябрь на берегах Енисея.

Кулижка огородная ухожена хозяином. Ягодный кустарник. В глубине двора летняя времянка и баня. В огороде холодный «гальюн». Так его сам Петрович едко звал.

Утро ещё раннее и солнце не высокое. Стоял долго, не решаясь нарушить спокойное течение времени. Встреча первая. Отсылал Астафьеву «Картоху». «Хороший рассказ», - ответил он открыткой. Рассказ опубликовал альманах «Енисей».

В «Литературную Россию» позаботился – отослал статью о романе Василия Белова «Все впереди…» И все же встречаться с Астафьевым стеснялся. Обычное дело, когда молодые литераторы приходят к мастерам прозы. К мастерам стихосложения. К великим поэтам. Не праздное это любопытство. Близкое знакомство позволяет понять, чего тебе не дано свыше. Помогают такие встречи.

Писательская братия побаивается Астафьева: задиристый мужик – скорый на расправу. Характер беспризорного детства и к старости в нём не поменялся. Ложное и настоящее Астафьев отличал влёт. Матершинник. Бездельников и угодников гнал от себя как паршивых собак. Потому и тявкали на него в газетах. Хороших людей Виктор Петрович Астафьев ценил и уважал душевно; многим простым людям помогал деньгами; серьёзным авторам отвечал письмами.

Астафьев отслонил ладонью занавеску, вытулился из окна, слеповато всматриваясь за ограду. На войне повреждён правый глаз. «Косорылый» - нехорошо обзываются за глаза его враги. Астафьев знает это. Врагов в литературе у него много: «либералы».

Посмеивается: «Так вам, суки: кость вам в гирло…».

В своё время Астафьев учился в Москве на ВЛК. Век минул, а легенды о нём в общежитии на улице Добролюбова рассказываются.

-Ко мне? – заметил меня - Калитку сейчас отопру.

Взгляд его детских пытливо голубеющих глаз я почувствовал издалека. Тихий голос писателя успокоил.

-Откуда? Из Якутии. Спасибо за привет от Лобанова. Хороший он мужик. Проходи, не робей. Я недавно встал. Картошка сварилась, позавтракаем. Омуля вот ребята из Енисейска прислали…

«Последний поклон» Виктора Петровича Астафьева был опубликован в «Роман-газете». Повесть «Царь-рыба» дала Астафьеву всемирную славу. Обсуждается в прессе «Печальный детектив».

-Да я тебе подарю, - после завтрака разговорились.

- В библиотечке «Огонька» роман вышел. – Принёс из рабочего кабинета пару книжиц Виктор Петрович.

Для автографа подал ему и книгу «Всему свой час», купленную в Москве.

В летнее время мало кто из писателей объёмно пишет.

-Покоя нет от ходоков – не разгонишься. На «Затеси» только и выкраиваю время, - простодушно объяснил Виктор Петрович.

-До твоего прихода настраивался писать. Я ведь по миру поездил. Часто на встречах спрашивают о загранице. Пошто о ней не пишу? Недавно был в Колумбии. Прилетел в Боготу. Посольские ребятки из книг моих знают, что я отчаянный рыбак. Много где я рыбачил, а вот в Южной Америке еще не довелось.

Дали мне отдохнуть и повезли на рыбалку, форель удить. Грешно, нехорошо так говорить о родном Отечестве, но когда прилетаешь куда-то за границу, ощущаешь, будто из нужника, из выгребной ямы с опарышами выбрался. Мир-то посмотрел. Есть с чем сравнить. И хоть Колумбия далеко не райское место, всё же жизнь с нашей не сравнить, как-то по-людски живут люди.

Привезли меня на горное озеро. Форель крупная! Уху сварили. Пива-а – сортов двадцать. Но я к пиву не очень. Отдохнули, наговорились ребятки, поехали обратно.

По дороге вдоль обочины ламы встречаются. Священное для этой страны животное. Вид их печальный меня затронул. Захотелось погладить ламу. Я возьми и попроси шофёра остановить машину возле парочки лам на обочине.

-До ветру, Виктор Петрович? – спрашивает посольский чин.

-Да нет, терпимо, - говорю. – Ламу хочу погладить. Чего это они такие печальные?

Русский человек душой готов весь мир жалеть. И я от сытой ухи стал жалостливым. Наши чины за границей - родимую водочку пьют. Это здесь они выкобениваются, умники. Там они ниже воды, тише травы.

-Не получится Виктор Петрович, - отвечает посольский чин. – Ламы больны сифилисом…