Татьяна Догилева - Жизнь и приключения Светы Хохряковой

– Только, Люсь, засиживается в девках. Все книжки да учеба. Парня-то у нее нет. Смотри, Люсь, высохнет над книжками, совсем никому нужна не будет. Годы-то идут.

Тетя Люся только отмахивалась:

– Найдет еще.

И тут такое ошеломительное событие – у правильной Мани растет пузо. Весной родители Мани почти не приезжали – дороги сильно развезло и грузовику или мотоциклу было не проехать. Дядя Петя все же иногда прорывался на грузовике, чтобы сделать какие-нибудь дела по дому – снег с крыши покидать, забор подправить, печку прочистить, но ему Маня ничего не говорила, а сам он замечал только, что дочка поправилась, и очень радовался этому факту.

Я спросила Маню, почему она не сказала отцу; Маня объяснила, что сообщит, когда родители приедут вместе, а то по отдельности они с ума сойдут.

Так что первыми засекли Манину беременность местные злые сплетницы. Началось как обычно – они стали собираться кучками и шептаться, если Маня проходила мимо, они замолкали, жадно вглядывались в ее фигуру, а потом начинали горячо обсуждать изменения в облике. Потом решились на пробную атаку. Аня Дудкина, тетка лет пятидесяти, старший сын которой отбывал срок в колонии, а младший шалопайничал, завидев Маню, возвращающуюся из училища с занятий, притворно-ласково позвала:

– Мань, а Мань, подошла бы ты к старухам, поговорила бы с нами.

Маня улыбнулась и подошла.

– Здравствуйте! – сказала она всему содружеству.

– Здравствуй, здравствуй, – ответили тетки голосами злых волшебниц. – Как, Маня, поживаешь? – взяла инициативу в свои руки все та же Дудкина. – Без родителей не скучаешь?

– Скучно. Да они скоро приехать должны. Подсохло вроде.

– Подсохло, подсохло. Весна совсем. И ты, Мань, по весне расцвела прямо. Хорошеешь день ото дня.

– Да я просто беременная, теть Ань, – вдруг сказала Манечка и тихонько радостно засмеялась.

У теток от такого ответа отпали челюсти, они-то приготовились к длительной и приятной процедуре травли. «Преступница» сначала должна была долго отпираться и бегать от них, а они бы ее, наоборот, подлавливали бы, изобличали и стыдили. А тут – нате вам, сразу – я беременная. Что теперь дальше делать прикажете? Одной злой волшебнице все же удалось захлопнуть челюсть, потому что она как-то неуверенно произнесла:

– Шалава бесстыжая!

Но товарки ее не поддержали:

– Да ладно вам, баба Катя. Я не бесстыжая, я счастливая.

И Маня легкой походкой отправилась к своему дому. Очнулась Дудкина и прокричала Мане вслед:

– Родители-то знают?

Маня обернулась и тоже крикнула весело:

– Приедут – скажу! До свидания!

И она помахала всем рукой. Очень расстроились ревнительницы нравственности, что лишились привычного развлечения, но духом не пали, а возложили все свои надежды на приезд Маниных родителей.

Ну и тетя Люся их уже не подвела. Приехали они утром в воскресенье. Все жители слободы были свободны и поэтому, как только завидели грузовик дяди Пети, сразу высыпали на свои крылечки. Я же стремглав понеслась к Мане. Столкнулась с тетей Люсей и дядей Петей у их калитки.

– Здравствуй, Света! Ты куда так несешься-то? – спросила тетя Люся.

– С приездом, теть Люсь! Да вот борщ варю, а лаврушка кончилась, хочу у Мани попросить.

– Борщ – дело хорошее, – вступил в разговор дядя Петя. – Может, пригласишь похлебать?

– Ой, дядь Петь! Как вы загорели уже! Да Маня сама небось наготовила вкуснятины, она у вас хлопотунья. Вот рада будет, что вы приехали! – тараторила я громко, а уж как к двери подошли, я вообще заорала во всю глотку:

– Маня! Встречай! Родители приехали!

Тетя Люся аж шарахнулась:

– Ты чего орешь, Светка?

А Манечка уже открыла дверь и с радостным визгом бросилась обнимать и целовать родителей. Они вошли в дом, а я задержалась и увидела, что тетки со всех ног стекаются к Маниному дому, боясь пропустить представление. Зрителей собиралось достаточно. Прибывших первыми я попыталась урезонить:

– Ну чего вы приперлись? Ступайте по домам, вам здесь не театр!

– Вот ты в театре своем и командуй, кому куда идти. А здесь ты не указчик.

Я еще погавкалась с ними, но тут из дома раздался дикий крик, и я рванулась внутрь. Кричала тетя Люся, и кричала вполне ожидаемые в данной ситуации слова: бесстыжая, опозорила родителей, как теперь людям в глаза смотреть, и еще, что она сейчас придушит дочь своими руками. Но она не только кричала, она гонялась за Маней с большим вафельным полотенцем, пытаясь огреть. Маня же бегала от нее, уворачивалась, но иногда все-таки получала. Бегать с пузечком ей было нелегко, она придерживала его одной рукой, второй пыталась отбить полотенце. Лицо у Мани было красным, она время от времени просила: