Татьяна Догилева - Жизнь и приключения Светы Хохряковой

– Ну, рассказывай, кто такая, как зовут, какие проблемы, чем могу помочь?

Володька сидел напротив мэра, через стол, довольно далеко, но я все равно чувствовала его тошнотворный страх. Я даже увидела, как у него дергается щека. Боялся, гад, что сейчас поведаю Егозину нашу «love story». Ух, как же мне было сладко в этот миг! Я рассмеялась колокольчиком и ответила главе города правду:

– Меня зовут Света Хохрякова. И у меня все хорошо.

Мэр подхватил мой смех, а потом сказал:

– Ладно, скромница. Вот тебе моя визитка с прямым мобильным, если что – звони, не стесняйся!

Потом поцеловал меня троекратно и отпустил с Богом, а через некоторое время начал откланиваться:

– Спасибо тебе, Валерий Геннадьевич, – поблагодарил он лично Володькиного тестя, – прекрасная свадьба. Сроду на таких не бывал. Просто праздник сердца. И вам еще раз низкий поклон, певуньи наши замечательные. Вы это дело не бросайте, сам буду лично проверять. Я теперь, похоже, у вас частым гостем буду!

И с этими словами удалился вместе с супругой. За ним потянулись его клевреты и другие начальники. Столы опустели, жених и невеста остались, так сказать, с представителями близкого круга. Ну а дальше было неинтересно. Пили, ели, танцевали. Торжество закончилось далеко за полночь. Мы, официантки, валились с ног от усталости, даже не было сил обсудить наш триумф. Закончив свои дела, мы отправились по домам, отложив посиделки на послезавтра, так как следующий день директор объявил выходным.

Все оказались «в шоколаде». Мэр позвонил директору ресторана, еще раз выразил восторги официантским хором и велел привести ресторан в приличный вид, он на него имеет большие виды – будет водить туда важные делегации и гостей, а то и принять их негде. Денег выделит на ремонт – как на ремонт архитектурного памятника сталинской эпохи, только уж и внутри надо сделать, как в те времена: красные дорожки на полу, соцживопись на стенах, льняные скатерти и хрусталь на столах.

– Будет сделано! – пообещал счастливый директор и вызвал всех официанток в кабинет. Объявил нас большими молодцами, обещал выписать каждой премию и велел работать над расширением репертуара – за каждое выступление будет большая надбавка к зарплате.

Мы вышли довольные донельзя. Пошли попить чайку и пообщаться. За чаепитием выяснилось, что весь Ежовск говорит про свадьбу Иры Газиматовой, о том, как официантки что-то там отчебучили, и всему городу хотелось выяснить, что же именно.

Версии выдвигались самые дикообразные: то жениха обварили кипятком, то мэр ушел из-за стола с молоденькой официанточкой, на глазах у всех бросив жену. Мы смеялись как дети малые – бездумно, беззаботно и искренне. Так что не вся моя жизнь в Ежовске была вымазана темными и унылыми красками. Бывали светлые минуты. Я до сих пор люблю тех женщин, вставших как одна на мою защиту. Тем более довелось нам и дальше поработать и попеть.

«Веселый Ежик» стал самым популярным рестораном в городе. Народ ломился, даже очереди вечерами выстраивались. Нас стало не хватать, и на двери прилепили объявление: «Требуются официантки».

Претенденток было хоть отбавляй, но брали не всех, а только тех, кто умел петь. Прослушивание проводили мы, но решающее слово было за Натальей Григорьевной. Она как-то умела чувствовать людей. И если видела, что претендентка голосистая, но вульгарная («из блядей» – как выражалась она), то ей сразу давался решительный отказ.

– Нам нужны душевные, простенькие, – говорила она нам, и мы соглашались.

С большими хлопотами набрали четырех женщин разного возраста; и пятой, видать из жалости, взяли осетиночку Карину. Вида она была самого побитого и по-русски говорила плохо. Даже прослушивания не было, не получилось прослушать, потому что Карина не поняла, что ее просят спеть; она твердила, что умеет работать официанткой, а «певица – нет! Нет!» – и в ужасе махала руками.

– Берем! Наша! – объявила Наталья Григорьевна директору.

Тот подивился такому выбору, но спорить не стал. Он вообще нас зауважал, советовался часто по поводу новой мебели и ремонта, который делали понемногу, чтобы не закрывать ресторан – денечки-то шли золотые.

С первых дней Карининой работы стало ясно, что официанткой она никогда не была. К клиентам шла как на расстрел; а если клиент выражал недовольство, что вынужден третий раз повторять заказ, она вся съеживалась, как собачка в ожидании удара. К тому же выяснилось, что живет она далеко, в деревне, в 20 километрах от города. Автобусы туда поздно не ходят, и она просила назначать ее только в первые смены.