Марк Дэпин - Секс и деньги. Как я жил, дышал, читал, писал, любил, ненавидел, мечтал и пил в мужском журнале

– Никто тебя не оклеветал, – не согласился Рид. – Ты англичанин, ты работаешь в газете, клеветать на людей – это твое дело.

Когда выдавался удобный момент, Джексон встревал и отпускал фразочки вроде «Конечно, это было давно, теперь уже совсем другое дело». Тем временем Тесак продолжал развивать мысль о моих британских корнях:

– Приятно видеть, что у тебя немного отросли волосы, а то при последней нашей встрече страшно было смотреть на твою лысину. – Он поковырялся в носу и добавил: – Ты только что с самолета из Англии, так ведь?

– На самом деле из Сиднея.

– Ты прилетел к нам сюда, – продолжал Рид, – и вдруг оказалось, что у нас тут есть душ и мыло. «Ни хрена себе, – подумал ты, – и давно это у вас?»

– Никак не могу понять, – признался Джексон, – нравитесь вы ему или нет. Черт его знает.

– Тесак, расскажи мне немного о Джексоне.

– Он играет на прессе, как на скрипке, – усмехнулся Рид, – так же как и я все эти тринадцать лет. И ты все время думаешь об одном, точно?

– Ну сколько можно? – в один голос вздохнули Марки.

– Ты, как собака, возвращаешься, чтобы проверить свою отрыжку, – продолжал Рид, – тебе нужно снова прийти и лизнуть ее.

– Ладно, Тесак, я собака, тогда ты отрыжка.

– Точно, дружище. И все потому, что ты меня тогда не вычистил. Ты снова и снова приходишь на место преступления. Чем займемся теперь? Пойдем в стрип-клуб?

В третий раз за последние пять минут Джексон попытался немного разрядить обстановку:

– У нас всегда есть новая история для журналистов.

– Ты получил то, ради чего пришел, – заявил Тесак, – благодари Господа Бога, что мы дали тебе сегодня работенку. А теперь проваливай, пока снова не остался в одиночестве. И повежливей… Однажды мы опять можем тебе пригодиться, но только не сейчас. Именно поэтому ты сегодня так груб.

Миротворческие попытки Джексона стали какими-то неискренними:

– По крайней мере, ты не врешь. Жаль только, что хитришь и следишь, откуда ветер дует… Если не считать этого, ты мне понравился. По-моему, ты неплохой парень. И не обидчивый.

– А мне кажется, что он это все припомнит, так ведь? – спросил Рид.

– Мы не обидчивые, – сказал Джексон, судя по всему, имея в виду нас троих. – Мы тут много наговорили. И если ты напишешь что-нибудь обидное, то людям это будет неинтересно, потому что они все это уже слышали… Еще вопросы есть?

– Да. Это ты расцарапал ему лицо?

По всей правой щеке Рида шла лыжня из трех параллельных линий.

– Меня поцарапан медведь-коала из Хилесвильского заповедника.

– Что, правда?

– Большинство людей верят в это.

– А что произошло на самом деле?

– Не твое собачье дело.

– Мужик или женщина?

– Вилка для барбекю. Одна мамаша заехала мне по лицу вилкой для барбекю. Мы поехали на пикник, и я поцапался с одним придурком, а потом взял и ткнул его рожей прямо в жарящееся мясо. А его мамаша ударила меня этой чертовой вилкой. Пришлось извиняться.

– Послушай, – сказал Джексон, – на наши шоу приходят лучшие журналисты Австралии, но они не могут написать о том, что там видят. – (На самом деле ни в одной крупной газете ни разу не появлялась рецензия на их представление.) – Это жестокая, несмешная комедия.

– Правдивые истории, – добавил Рид, – и некоторым они нравятся. Но только не тебе. Ты не смеялся ни разу в жизни.

Я сдался.

Думаю, что короткое знакомство с Тесаком Ридом в последующем сильно снизило мои шансы на благосклонность супермодели Клаудии Шиффер. В день нашей встречи было практически полное затмение солнца, но она, как мне кажется, не обратила на это никакого внимания.

На одном из бесчисленных собраний в АПО, которые отличались друг от друга только числом «гениальных идей» и тем, говорили мне или нет тратить меньше денег на фотографии пингвинов, Ник сообщил, что Клаудия Шиффер согласилась позировать для «Ральфа». Один из спонсоров ее австралийского турне отказался от участия, и АПО согласилось взять на себя ровно четверть предстоящих расходов, если она снимется для обложек «Клео», «Вуманс дэй» и «Ральфа», – но она оставила за собой право отказаться от съемок в одном их этих журналов.

Этот контракт с самого начала показался мне немного странным, но супермодели не часто заглядывали в наш офис, упрашивая снять их для нашей обложки, поэтому я притворился, что поверил, кивнул, улыбнулся и вызвался взять у нее интервью. Я не мог знать наверняка, кем Клаудия Шиффер окажется на самом деле. Я знал только, что она была замужем за Ричардом Гиром и что они оба вели распутный образ жизни. Потом мне сказали, что Клаудия была лицом «Л'Ореаль».