Марк Дэпин - Секс и деньги. Как я жил, дышал, читал, писал, любил, ненавидел, мечтал и пил в мужском журнале

Как-то раз Ник обратил внимание на эскиз журнальной обложки, лежавший у меня на столе. Заголовок гласил: «Джон Шафран против Рея Мартина». История рассказывала о том, как мельбурнский комик Шафран и Шон Пакстон пародировали ведущего новостей девятого канала Рея Мартина в отместку за неуважительное отношение к семье Пакстона в передаче «На повестке дня».

Ник попросил дать ему прочитать статью и за неделю до сдачи журнала в печать распорядился убрать ее, объяснив свое решение тем, что девятый канал и АПО были частями одной семьи и что мы должны помогать друг другу.

Это в корне отличалось от заявлений Ника, которые мне приходилось слышать после нашего фиаско с телеведущими девятого канала, которым запретили сниматься для нашей обложки. Я признался, что не могу следовать конфуцианским принципам единства противоположностей (мне всегда хотелось сказать это). Я подал в отставку и попросил освободить меня от необходимости занимать должность, пока мне не найдут замену, потому что хотел покинуть здание немедленно. Мне казалось, что девятый канал саботировал работу журнала на всех возможных уровнях (на самом же деле проблемы «Ральфа» их интересовали не больше, чем нас – проблемы девятого канала). Ник спросил, станет ли мне легче, если он признается, что это было его собственное решение и девятый канал к нему не имеет никакого отношения. Я сказал, что так все еще хуже, правда ненамного. Я думал о том унизительном положении, в которое он сам меня поставил.

Однако главным человеком в АПО был Джон Александр, широко известный как Джей. Его взяли из «Фейрфакс» на должность управляющего директора, чтобы противодействовать амбициозным планам Ника управлять всей компанией. Назавтра, когда я пришел на работу, чтобы собрать вещи, Джей позвонил и пригласил зайти к нему в кабинет. На меня произвели впечатление полки, доверху заставленные книгами, как будто их владелец был ученым, а не дикарем. Александр имел репутацию крутого парня, и я думал, что он будет на меня орать. Со своей стороны, я надеялся вырубить его своим правым. Но Джон был очень дружелюбен и обходителен и спросил, соглашусь ли я остаться, если мне будет позволено напечатать рассказ о Шафране и Мартине. Я сказал, что, разумеется, останусь. Он дал добро на публикацию.

Тогда я понял, что могу победить и что принимаю участие в настоящей войне. С новых, милитаристских позиций я смотрел на своих сотрудников как на элитное спецподразделение, всегда находившееся на передовой под перекрестным огнем. «Эф-эйч-эм» окопался со своей стороны фронта. Вскоре все слабые соперники пали в неравном поединке – вот лежат обезглавленные останки «Макса», вот – как всегда, безупречно одетый труп «Джи-кью», а вот – грустное напоминание об австралийском «Плейбое».

Хотя «Эф-эйч-эм» был нашим врагом, в глубине души я понимал, что они такие же солдаты, как и мы, они не хотели этой войны, они так же, как и мы, не знали, на что шли. Самыми главными негодяями были генералы, которые пили кроваво-красное вино и ели почти сырое мясо в модных минималистских ресторанчиках вдалеке от грохота артиллерии. В особенности меня раздражали наши трусливые, двуличные новозеландские союзники. Было бы неплохо одеть всех журналистов в военную форму и выдать им оружие. У меня под столом лежал топор, а в выдвижном ящике – нож. Я твердо решил, что если ко мне снова вломятся байкеры и потребуют денег или извинений, то я не сдамся без боя. (Вместе с тем моя клятва никогда не обижать байкеров оставалась по-прежнему в силе.)

Брэд тоже часто изъяснялся военными метафорами. Он хотел, чтобы его окружали помощники-лейтенанты, которым он мог бы доверять, как на войне. Вместе с Ником они часто обсуждали, как можно «захватить» «Клео» при помощи «нескольких проверенных парней». Они думали о «Клео», как Фидель Кастро о Кубе; я думал о Новой Зеландии, как Гитлер о Польше.

Однако, в отличие от Польши, Новая Зеландия не стремилась быть завоеванной. Возможности повлиять на показатели 1999 года уже не было, но я все равно сумел поднять наши квоты для Новой Зеландии до двенадцати тысяч экземпляров. К тому моменту «Эф-эйч-эм» отправлял туда в два раза больше. Думаю, что основной причиной, по которой руководство новозеландского отделения АПО отказывалось помогать нам, был их собственный печальный опыт продаж первых номеров. Кроме того, основной своей задачей они считали непосредственно издательскую деятельность, а функции продвижения журнала на международном рынке их интересовали куда как меньше. Они предпочитали резервировать места в молочных магазинах под свои собственные издания. Работа с Новой Зеландией сделала мое желание уйти сильным как никогда.