Рид попал в эмоциональную и денежную западню, которая представляет опасность только для завязавших злодеев. С одной стороны, ему была необходима достоверность этих смертей, чтобы продавать книги, с другой – он хотел выглядеть в глазах людей эдаким хулиганистым поэтом, на которого каждый в глубине души хочет походить.
Риду было сорок четыре года, когда я впервые встретился с ним, двадцать три из них он провел на зоне, из них десять – в тюрьме строжайшего режима «Пентридж». Его осуждали за разбойные нападения, вооруженные ограбления, нанесение тяжких телесных повреждений и похищения людей – но ни разу за убийство. Однажды он предстал перед судьями за убийство Турка Сэмми возле ночного клуба «Боуд-жанглз», но тот случай был расценен как убийство в целях самообороны. Девятнадцать убийств – довольно смелое заявление для человека, проведшего на улице меньше девятнадцати месяцев своей взрослой жизни. Чем больше его книг выходит в свет – а сейчас их уже девять, – тем дальше они уходят от реальности. «Тесак-5» имел подзаголовок «Сфабрикованные улики». «Тесак-7» – это роман.
Начав пить, Тесак быстро поймал ритм: попробовал – раз – два – три – пусто. Он глотал пиво, как человек, проведший взаперти двадцать три года, которым он, собственно, и был. Рид признался, что раньше был психопатом, но теперь поправился. Он настаивал на том, что воспоминания о войне «Маляров» и «Докеров» остались для него самыми приятными из тюремных воспоминаний.
– Когда проводишь столько времени в тюрьме, – сказал Тесак, – что-то переключается в голове, и тебе становится наплевать на все. Мне тогда казалось, что тюрьма – это моя жизнь, вот выйду, застрелю еще кого-нибудь, помучаю, заработаю деньжат – и обратно на нары, чтобы продолжить в том же духе. У меня было одно преимущество перед всеми остальными: они ненавидели тюрьму, а мне там просто нравилось.
При этих словах Рид откинулся и истерично рассмеялся над собственными воспоминаниями. Во рту блеснули хромированные протезы – собственные зубы он выбил о тюремную раковину, чтобы попасть в лазарет. Вставные зубы были всего лишь одним из свидетельств того, что тюрьма сделала с Ридом. Под рубашкой скрывался знаменитый изуродованный торс, по которому он проводил экскурсии, как по местам боевой славы:
– Вот здесь меня пометили – двадцатисантиметровый нож для разделки мяса, еще одна отметина вот здесь, вот здесь – ножом для колки льда, прямо сквозь сердце, бритва… бритва… бритвой меня еще вот тут порезали… и еще вот здесь. – Он поворачивался спиной и продолжал: – Выходное отверстие ножа для колки льда… пулевое отверстие.
Однажды Рид заставил сокамерника отрезать ему уши: хотел попасть в психиатрическую лечебницу. Исковерканные пупки, находившиеся у него на месте, где у всех людей должны присутствовать ушные раковины, напоминали рудиментарные слуховые проходы древних рыб. Он сказал, что не очень-то тосковал по ушам:
– Ван Гог без них неплохо обходился.
Но судьба сыграла с Ридом жестокую шутку, когда стало подводить зрение.
– Дома у меня есть очки, – рассказывал он, – но я не ношу их на людях, потому что в них я выгляжу как тупой педрило.
Кроме того, у него не было ушных раковин, на которых эти очки держались бы.
– Если я сижу не шевелясь, то они еще держатся, но у меня не получится пойти пошататься по улице, потому что они тотчас свалятся.
Отец Рида жил в Лончестоне, а мать рядом с большой церковью Адвентистов Седьмого дня (АСД) в Кингстоне. Рида воспитали в духе идей секты. Он говорил:
– Я провел пятнадцать лет в приходе АСД. Отец был у них старейшиной. У этих ребят серьезные проблемы с башнями… Я помню, как по воскресеньям мы с отцом шли в церковь и все прихожане, прежде чем зайти в храм, открывали багажники машин и доставали оттуда полуавтоматическое оружие: не хотели, чтобы католики застали их врасплох. Они привыкли видеть Папу Римского в виде головы Зверя, как он изображен в Откровении Иоанна Богослова. Меня воспитывали в духе «славь Господа и не расставайся с оружием». Я выполнил только вторую часть наставления.
Фармер не уставал напоминать, чтобы я контролировал поведение Рида. Рид признался:
– У меня проблемы со спиртным… Был такой случай: я вошел в ночной клуб Шейна с банкой какой-то приправы… Потом он рассказал, что я высыпал ее содержимое в вентиляционную систему и все посетители были вынуждены выбежать на улицу, кашляя и задыхаясь. А я ничего этого не помню.
Читать дальше