Мег Вулицер - Исключительные

— Вот об этом я и думаю постоянно, — сказала Эш взволнованным голосом. — Что однажды ночью появится Гудмен, и он будет как бы ранен. С ним что-то случится там. А я впущу его и позабочусь о нем. И уговорю его остаться со мной, — она немного по-детски посмотрела на Жюль.

— Неужели ты думаешь, что такого не может произойти? — спросила Эш.

— В реальной жизни? — уточнила Жюль, и Эш кивнула.

— Может быть, — только и смогла она выдавить из себя.

Но Гудмен не приходил. Царапающий звук, который слышался с крыши, издавал нависший коготь ветки, а шаги возле вигвама означали, что там бродят вожатые, чьи фонари разбрасывают среди сосен хаотичные желтые лучи. Этим летом все было по-другому. Даже Гудрун Сигурдсдоттир, исландская ткачиха и спасательница, не приехала. Кто-то сказал, что у себя на родине она вышла замуж. Вундерлихи тоже казались очень сильно постаревшими. Повариха Ида Штейнберг выглядела особенно усталой. Эта троица была здесь с момента основания «Лесного духа» — собственно, Вундерлихи и были «Лесным духом», и они всегда говорили, что лагерь поддерживает в них молодость, но, наверное, нельзя вечно пить из одного и того же источника.

Итан делал свою лучшую работу за все время, трудясь бок о бок со стариной Мо Темплтоном, который теперь был, как Жюль однажды сказала Итану — и тут же об этом пожалела, увидев его лицо, — дряхлым Мо Темплтоном. Как-то Жюль увидела, как Итан помогает Мо идти к анимационной мастерской, осторожно держа своего наставника под руку, чтобы он не споткнулся и не упал. Иногда Итан в разговоре со стариной Мо упоминал какую-нибудь деталь из ранней истории мультипликации и задавал ему сложный вопрос на эту тему, и в прошлом Мо всегда отвечал очень развернуто. Теперь же, когда Итан упомянул короткометражку «Когда Джоджо вприпрыжку бежит домой» из цикла 1915 года «Копуша Мэлоун», Мо улыбнулся и сказал: «Да, хорошую работу они сделали тогда». Но когда Итан захотел узнать подробности, Мо прикоснулся к его руке, и с улыбкой сказал: «Ох уж эти твои вопросы, Итан». И больше ничего. Как будто Мо Темплтон сберегал все свои силы для того, чтобы проснуться утром в начале дня, взойти на вершину холма и посидеть среди этих молодых людей с их идеями, их рисунками фигур, которые внезапно стали утомлять своими движениями.

Пришло время старости отойти в сторону, а молодости — сделать большой шаг вперед. Однозначно настала пора. Все лето Жюль и Эш ходили вместе по площадкам, забирались вглубь соснового леса, куда никогда не хотели заходить прежде. Трудно было сыскать где-то на свете двух девушек, которые меньше интересовались бы природой и природными явлениями. Но теперь, кажется, прогулки на природе стали нужны, и сандалии «Доктор Скулс», которые носили и Жюль, и Эш, отпечатывались на земле, усеянной рыжими и коричневыми сосновыми иголками. Порой после грозы там и тут выскакивали, словно карбункулы, россыпи грибов. Обе девушки отшатывались в сторону, приметив недоразвитого птенчика, перемолотого ковром из летучих и ползучих тварей. Если присмотреться к чему угодно, можно чуть ли не в обморок упасть, думала Жюль, хотя присматриваться надо, если хочешь хоть что-нибудь в жизни узнать.

В один из дней Эш не оказалось рядом, чтобы отправиться на прогулку. Джейн Зелл сказала, что видела, как она выходила из вигвама и выглядела расстроенной, но понятия не имела, куда она пошла. Воздух в тот вечер был просто невыносимо влажным, и пять девушек обессиленно рухнули на кровати. Они немного поболтали, каждая рассказывала о своей жизни дома, за исключением Дженни Чан, которая заговорила лишь после того, как остальные замолчали. Во сне она сказала: «У этого мужчины было лицо! У него было лицо!»

— Разве не у всех оно есть? — удивилась Нэнси Манджари.

Кто-то зевнул.

— Ужас, как поздно уже, — сказала Эш. — Увидимся утром, дамы.

Остальные затихли, успокоилась и девочка, разговаривавшая во сне. Даже в жару тела их придерживались циркадных ритмов, так что заснуть удалось. Но позже, около двух часов ночи, когда вожатые уже закончили вялый обход, Жюль проснулась от звука открывающейся двери вигвама и чьих-то шагов по деревянным половицам. Шаги были мужскими, и в полубессознательном состоянии ей показалось, что она вроде бы слышала, как Гудмен Вулф говорит: « Сестрица, впусти меня ». Жюль неспешно выскальзывала из объятий Морфея, надеясь окончательно проснуться в момент, когда Гудмен воссоединится с сестрой, а потом и со всеми ними. Усталый, измотанный, может быть, даже раненный Гудмен, вернувшийся из своих нелепых панических странствий. Неважно, предстанет ли он в облике оленя или мальчика. Что бы с ним ни случилось, он сможет восстановиться. Его юридические проблемы постепенно решатся, подумала Жюль. Адвокат позвонит в окружную прокуратуру и договорится об условном осуждении вместо тюремного срока. В конце концов, как и предполагалось, состоится суд, и Гудмена в итоге оправдают. Кэти со временем сбивчиво признает, что на тот момент была еще незрелой, действительно задерганной и склонной к драматизации, а теперь она понимает, что, может быть, исказила реальную картину. Важно, что Гудмен сейчас здесь. Все еще лежа в кровати, Жюль ощутила трепет полусонной надежды, который окончательно разбудил ее.