Кристос Циолкас - Пощечина

— Незачем, но я хочу рассказать.

Конни торопливо глотала пиво. Ричи потягивал из бутылки не спеша, и ей хотелось подстегнуть его. Было ясно, что Гэри с Рози намерены поругаться, а у нее не было желания присутствовать при их скандале.

— Мы спорили, — вновь заговорил Гэри спокойным, рассудительным тоном; ее это почти испугало, — потому что я считаю, что Рози пора отлучить Хьюго от груди. Ему почти четыре года. На мой взгляд, она слишком долго кормит его грудью.

— А женщина на семинаре сказала, что это нормально, ты же слышал… — Рози повысила голос. — У каждого ребенка свой срок.

— Еще бы! И вся группа готова была узаконить бзики женщин среднего класса.

Гэри повернулся к подросткам:

— А вы как считаете?

Конни с Ричи пожали плечами.

— У вас нет своего мнения?

Рози вздохнула:

— Оставь их в покое. Что ты впутываешь детей в наши дела? Я устала с тобой спорить. Мать должна кормить ребенка грудью. Это естественно. Это только наша чертова западная культура придумывает всякие запреты и ограничения. Хьюго бросит грудь тогда, когда будет к тому готов. И это абсолютно естественно.

— И это абсолютно естественно , — зло передразнил жену Гэри.

— Пошел к черту.

— Рад бы, да не могу.

Конни поставила недопитую бутылку с пивом на журнальный столик и поднялась с дивана:

— Простите, мне пора. Я еще не все уроки сделала.

— Конечно, милая.

Рози, держа на руках сосущего грудь сына, неуклюже встала. На ее лице вновь появилась натянутая улыбка. Конни испугалась, что Рози сейчас споткнется и упадет. Ричи глянул на ополовиненную бутылку в своей руке.

— Забирай с собой, приятель, — предложил Гэри. — Допьешь по дороге домой.

Он стал рыться в карманах, ища ключи от машины.

— Не беспокойся, Гэри. Мы пешком дойдем.

— Там холодно.

— Ну и что? Я люблю гулять по холоду.

Ричи тоже кивал. И, как и Рози, широко улыбался. Но улыбка у него была неподдельная. Казалось, он не чувствует напряжения, не испытывает неловкости от того, что в его присутствии кто-то выясняет отношения. Как ему это удается? Она знала, что он прислушивается к спору. Но не принимает близко к сердцу чужие проблемы. Как ему удается? Вот бы ей так научиться. А она почему-то чувствует себя виноватой, и на душе паршиво. Глупо как-то, ведь этот спор к ней не имеет никакого отношения.

— Как хотите. — Гэри потерся губами о ее щеку и, шатаясь, побрел на кухню за новой бутылкой. В любом случае он, пожалуй, слишком пьян, чтобы садиться за руль.

— Спасибо, — крикнул он.

Рози проводила их до двери. Она взяла Конни за руку и сунула ей в ладонь две засаленные купюры. Тридцать долларов.

— Не надо.

— Бери и не спорь. Как он себя вел?

— Хорошо. Замечательно.

Ричи кивнул, подтверждая ее слова.

— Можно попросить тебя еще об одном одолжении?

— Конечно.

— Сможешь посидеть с ним часок в субботу? Гэри нужно работать.

— Я работаю в клинике до четырех. Буду свободна утром или уже после. Тебя это устраивает?

— Вполне. Я завезу Хьюго к тебе в клинику в четыре, если не возражаешь. У меня в половине пятого встреча. Ты меня так выручила, спасибо. Это всего на пару часов.

Хьюго выпустил изо рта сосок и выпятил подбородок для поцелуя. Рози порывисто обняла Конни:

— Я тебе так благодарна, нет слов. Мне жутко неудобно.

Конни поцеловала мальчика. Она обожала его запах — густой душистый запах материнского молока.

— Что неудобно?

— Я иду на занятия йогой. Это моя единственная отдушина.

— Рози, мне не трудно. — Она потрепала мальчика по волосам: — До субботы, Хьюго.

— А Ричи придет?

Конни глянула на своего друга. Тот кивнул.

Ричи дернул Хьюго за ухо:

— До встречи, приятель.

Шагая через парк, они вместе допили оставшееся пиво.

— Фу, ну и денек, да?

— Ты о чем?

Она с удивлением посмотрела на своего друга. И рассмеялась.

Уроки она делала почти до полуночи. Тетя уже спала, в доме было тихо. Она поежилась. Закрылась в ванной, стала набирать воду. Разделась донага и глянула на себя в зеркало. Ноги слишком толстые. Жаль, что у нее не такая фигура, как у Айши. Она похлопала себя по животу и застонала. Волосы на лобке слишком густые, кустистые. Нужно побриться. И сделать эпиляцию. Какая же она уродина. Конни завернула краны и осторожно ступила в ванну. Вода была обжигающе горячей. Она содрогнулась, получая болезненное удовольствие от температурного контраста: ее ноги горели, а туловище мерзло. Медленно она опустилась в ванну.