Кристос Циолкас - Пощечина

— Наверно, пойду на факультет естественных наук в Мельбурне, — хмуро произнес он. Потом просиял: — Буду усердно заниматься, наберу хороший балл и через год попробую перевестись на медицинский… — Ник с надеждой во взоре посмотрел на него.

— Конечно, — приободрил его Ричи. — У тебя получится.

Ник опять приуныл:

— Я буду вечным должником.

Ричи пожал плечами:

— Ну и что? Конец света наступит скорее, чем придется отдавать долги.

Они немного выпили с мистером Серсиком и потом на электричке поехали в город. Встретились с Конни и Али, Линином, Дженной и Тиной и всей гурьбой завалились в ирландский паб. В тот день никто не попросил их предъявить удостоверения личности, всех просто так пустили. Али набрал 57,8 баллов. Этого было достаточно, чтобы поступить в машиностроительный техникум, куда он намеревался пойти после школы. Дженна еще не знала, чем хочет заняться. Она и Тина сумели наскрести лишь минимально необходимое количество баллов для получения аттестата. Так же, как и Линин. Тот на большее и не рассчитывал, хотел просто окончить школу. Он давно мечтал о профессии столяра-краснодеревщика и заручился обещанием одного югослава, владельца небольшой мастерской в Резервуаре [146] Резервуар — пригород Мельбурна, расположен в 12 км к северу от центра города. , что тот возьмет его в ученики. Но югослав заявил Линину, что возьмет его только с аттестатом о среднем образовании. И теперь Линин казался самым счастливым из них всех. Ричи был рад, что он успешно окончил школу, но понимал, что теперь многое изменится. Прежде всего, они с Ником не смогут видеться каждый день. Дженне позвонила расстроенная Тара: ей не выдали аттестат. Все они молча слушали, как Тара изливает свое отчаяние в телефон. Девушки решили поддержать Тару и отправились к ней, а Али, Линин, Ник и Ричи напились вдрызг. Домой они возвращались на такси. Зажатый между Линином и Ником, Ричи на мгновение задремал. Из минутного забытья его внезапно вывел смех Линина: оказывается, Ричи уснул у него на плече. От Линина исходил затхлый запах раздевалки, потных подмышек и футбола — едкий, но возбуждающий. Ричи, спьяну плохо контролируя свои движения, выпрямился, извинился.

— Пустяки, — сказал Линин, подмигнув ему.

В тот вечер он завалился спать прямо в одежде. Засыпая, он вспоминал тот запах и все пытался удержать его в сознании.

Утром в день концерта он проснулся раньше будильника. Взволнованный, он целый час решал, что надеть — перемерил весь свой гардероб. От всех своих строгих сорочек на пуговицах он сразу отказался — они были немодные, — но и ни одна из футболок его не удовлетворила. В конце концов он попросил у матери ее старенькую футболку с символикой «Пинк Флойд». Она была с длинными рукавами, с дыркой на левом плече, немного узковата ему в груди — должно быть, плавание дало свои плоды — и с поблекшей карикатурной эмблемой в виде вытянутого орущего человечка. Но ему нравилось, как эта футболка сидит на нем — круто, но не вычурно. В ванную вошла мама, сунула в задний карман его штанов двадцатку. Он стал отказываться.

— Не выпендривайся, — сказала она, отходя от него. — Бери и развлекайся.

— Спасибо.

Он чуть взъерошил волосы, желая придать им естественную лохматость и в то же время не нарушить форму стрижки. Потом приблизил лицо к зеркалу и обнажил зубы, проверяя, не застряли ли между ними крупинки орехов или зернышки злаков.

Мама наблюдала за ним.

— Хорошо выглядишь. — Она села на край ванны, открывая и закрывая рот, словно хотела что-то сказать и не могла. Наконец она прокашлялась и выпалила: — Наркотики будешь принимать?

Он глянул на ее отражение в зеркале. Она казалась маленькой, немного испуганной. Он медленно кивнул.

— Какие?

— Травку, наверно.

— Что еще?

Он пожал плечами:

— Да так, всякое-разное.

— Поконкретнее.

— «Спид», может быть, «экстези».

— Ох, детка… — Она потянулась к нему, но резко отдернула руку. — Полагаю, ты уже взрослый.

Он настороженно смотрел на ее отражение. Не сердится?

Она встала, быстро чмокнула его в щеку.

— Будь поосторожней. — Она остановилась в дверях. — По радио передавали, там будут натасканные на наркотики собаки. Так что засунь свою дурь себе в задницу.

В задницу? Фу. Ну и гадость.

Он услышал, как она фыркнула в коридоре:

— Ладно, не дергайся. За одну-две таблетки в каталажку не сажают.

Хорошо, хорошо, хорошо. Заткнись уже. Хватит.

Напоследок еще раз оглядев себя в зеркало, он пригладил непослушную, упрямую прядь, все время падавшую на левый глаз, и погасил свет в ванной. Все, он готов. При полном параде.