Кристос Циолкас - Пощечина

— Так я же сказала Трейси, чтоб приезжала вместе с ней. Еды и напитков здесь больше чем достаточно. Родители Гектора уж постарались.

Ричи пробормотал что-то почти беззвучно, и наступило неловкое молчание. Прокашлявшись, он начал опять. Короткими предложениями. Смущенно. Скороговоркой.

— Она только на одну ночь. Потом к друзьям, в Лейкс-Энтранс. Только на одну ночь. Им с мамой надо поговорить.

Айшу позабавили его почти бессвязные объяснения, но она, не показывая, что ей смешно, ласково улыбнулась мальчику, и тот неожиданно просиял, глядя на нее.

— Ну, я рада, что вы здесь. — Айша повернулась к Гектору: — Так что у нас с напитками?

Ричи выбрал фруктовый сок, Конни смущенно попросила пиво. Гектор глянул на тетю девушки, но Таша, казалось, не обратила внимания на слова племянницы. Он вновь посмотрел на Конни. В ее натянутой улыбке сквозило разочарование. Гектор понял, что допустил ошибку, пытаясь заручиться соизволением ее тети.

Взглядом он следил за Конни. Наблюдал, как она накладывает еду на тарелку, как едва заметно сокращаются мышцы ее горла, когда она потягивает пиво. Она ела изящно, медленно, но с видимым наслаждением, получая удовольствие от вкусной еды. Небрежным движением вытерла рот, даже не заботясь о том, что на нее, возможно, кто-то смотрит. Ричи ел со смаком, через несколько минут его губы и подбородок блестели от жира. Внезапно в Гекторе проснулась ревность. Конни и Ричи перебрались в глубину сада и теперь сидели на бордюре из серо-голубого камня, выложенного по краю огорода. Они ели и пили в молчании, под большим фиговым деревом. Ревность угасла так же быстро, как и вспыхнула. Сын санитарки ему ничем не угрожал. Тот все еще находился в тисках смятения, свойственного отрочеству; это проявлялось во всем, что он делал. Мальчик был светленький, как и его мать, с веснушчатой кожей. Настанет день, и он превратится в замечательно красивого мужчину. У него тонкие выразительные черты, широкие скулы и обаятельные добрые глаза. Но бедняга пока еще не догадывался о своих перспективах. Гектор сунул в рот сигарету. Ари тоже курил. И тоже лишь ковырялся в еде. Да и Линна ела без аппетита. Гектор улыбнулся ей, она виновато поморщилась.

— Все очень вкусно, — шепнула она. — Просто я не голодна.

Гектор сел рядом с ней на одеяло. Ее глаза — их разрез свидетельствовал о том, что среди ее предков были бирманцы, — озорно блестели.

Гектор щелкнул ее по носу:

— А я знаю, почему ты не голодна.

Она хмыкнула и посмотрела вслед Деджану. Тот пошел за добавкой.

— Деджа ничто не остановит.

Деджан ел жадно и помногу. На работе они часто пошучивали над его прожорливостью — «не в коня корм». Хотя годы берут свое, думал Гектор, глядя на своего друга. И подбородок у него отяжелел, и животик появился. Или ему это только кажется?

Закурив сигарету, Гектор дал себе слово, что непременно бросит курить и опять начнет плавать. Он знал, что Конни, вероятно, не сводит с него глаз, что она тоже хочет закурить. Он умышленно не смотрел в ее сторону.

Когда его мать начала убирать грязные тарелки, Гектор увидел, что Рави поднялся и пошел в дом. Через несколько секунд он вновь появился. За ним змейкой, как в танце конга [34] Конга — латиноамериканский танец кубинского происхождения, в котором танцующие образуют извилистую линию, проходят три шага вперед или назад, а затем делают взмах ногой. , бежали дети. Адам, хохоча во все горло, первым бежал за дядей. Если б сознание Гектора не было затуманено «спидом», возможно, его следующая мысль причинила бы ему боль: Адам любит своего дядю всею душой, так, как никогда не будет любить меня. Так, как никогда не смогу полюбить его я.

— У нас нет воротцев, дядя Раф.

— А ты напряги свое воображение, амиго. Где ведро?

Сава и Адам помчались в гараж, откуда Адам, торжествующий, вскоре выскочил с зеленым ведром. Следом бежал Сава со старой поцарапанной детской битой для игры в крикет, местами тронутой зеленой плесенью оттого, что ее слишком часто зимой оставляли мокнуть под дождем. Эта крикетная бита принадлежала Гектору, когда он был мальчишкой. Мелисса, поискав по кустам, принесла теннисный мячик. Рави быстро, со знанием дела, разбил детей на две равные команды. Взрослые переместились в дом. Гектор, держа в руках стопки грязных тарелок, оглянулся и увидел, что Конни и Ричи забрались на фиговое дерево, наблюдая, как дети занимают свои позиции. На кухне Айша начала варить кофе.

— Нет! Нет нет нет нет нет! — Казалось, ребенок потерялся в этом слове; казалось, весь мир потонул в этом визжащем коротком отрицании. — Нет нет нет нет нет!