Кеннет Харви - Брад

— А как же девушка?

— Если помните, девушку я не видел.

— Так точно, сэр.

— Я приехал, когда салют уже отгремел. Тем не менее я уверен, что это сестра Ерша и подруга Черрепью. Худенькая такая? Волосы соломенные? Глазки злобные? Шрам посреди лба? Одежда немодная и висит мешком? Джинсы небось драные?

— Так точно, сэр.

— С другой стороны, в наши дни под такое описание полгорода подходит. — Перси насмешливо улыбнулся. — Отребье оно и есть отребье.

— Вы правы, сэр.

— Ну и вот. — Детектив двинулся дальше. Он думал о грузовичке, о мертвой журналистке и еще об одной, очень важной детали.

Юнца эта деталь тоже, оказывается, волновала:

— Но, сэр!

— Да? — Перси резко повернулся. — Вам интересно знать, кто же убил Ерша? — Детектив облизнул губы и склонил голову набок. — Тут надо мозгами пошевелить, — сказал он и секунду помолчал. — Хороший вопрос. А как насчет загадочного пикапа и убитой журналистки? Тоже интересно? — Юнец замер с разинутым ртом. Перси пошел к своему оранжевому спортивному автомобилю и, не оглядываясь, крикнул. — Вот и пошевелите мозгами, оно всегда полезно. Считайте, что это — персональное задание. Будет чем ночью заняться. — Детектив мило улыбнулся. — А я завтра к полудню уже буду загорать на пляже. И пить коктейли с ма-аленькими бумажными зонтиками в бокалах. Далеко-далеко отсюда. Пожелайте мне bon voyage. [4] Счастливою путешествия (фр.). — Он помахал рукой и послал парню воздушный поцелуй.

В двух кварталах от здания суда на ступенях дома стоял Квейгмайер и смотрел, как мимо проносится карета скорой помощи. Уже вторая. Свет в машине горел, но мертвой женщины, лежавшей на носилках, видно не было — ее закрыли простыней. Впрочем, Квейгмайер и так знал, что у женщины разорвана щека. В голове мелькали яркие картинки. Квейгмайер улыбнулся. Память. Волшебно. Это ведь его изобретение. Способность людей помнить прошлое. И горевать. И мучиться.

— Видимо, пошла цепная реакция, — сказал убийца. Он остановился на тротуаре неподалеку от желтозубого. — Вот только непонятно, кто кого убил..

— Полагаю, вы правы, — ответил Квейгмайер. — Надо об этом книгу написать. Кто кого убил. Этакий «Кто есть кто?» в уголовном мире. Бешеный успех гарантирован.

Они сошлись, весело вглядываясь в лица, а главное, рты друг друга. И дружно рассмеялись. Прохожие удивленно оглядывались на них и ускоряли шаг. Квейгмайера и убийцу окутывало терпко пахнущее облачко, так пахнет гниющее дерево или высушенное на солнце мясо.

— Какой чудный безумный вечерок, — заметил Квейгмайер. — Вас подвезти? Во-он мой грузовик.

— А я никуда не собираюсь, — ответил убийца, крепко сжимая собственное запястье и ощупывая кость, запрятанную глубоко под кожей. — Меня на мякине не проведешь.

— Да и меня одурачить непросто, — объявил Квейгмайер, он понял намек убийцы. — Так что присоединяйтесь.

Убийца согласился. Мысль о компаньоне пришлась ему по душе. Они свернули за угол. Под фонарем стоял новый грузовичок, оранжевый свет сглаживал острые железные углы. Двери беззвучно открылись, убийца и Квейгмайер забрались в кабину.

— Как бизнес? Много работы?

— Сплошной аврал. — Квейгмайер включил печку. — С каждым днем контрактов все больше и больше. Настало время великих перемен, во всем мире старое сносят до основания. Деньги текут рекой. Вот-вот получу грандиозный заказ.

— Это какой же? Новый пучок небоскребов, чтобы в небе дырки ковырять? Это дело. Покажите, кто здесь хозяин.

— Нет, не небоскребы. Видали, какая сегодня кутерьма поднялась? А все из-за фермы этого придурка. Такую большую брешь надо ведь чем-то заполнить.

— Тот, кто не стал мной.

— Да, отличная работа. Вы прекрасно справились с Ершом, но вот девушка. Ее я в расчет не принял. Почему она так поступила? Нет, не надо, не говорите. Я и сам знаю. Любовь. Все правильно. Вечно она сует свою гнусную головку в мой семейный портрет прямо перед вспышкой. Я о ней каждый раз забываю, забываю, что эта самая любовь с людьми творит.

— Будет у вас подпись. — В глазах убийцы вспыхнул жадный огонь. — Конечно будет. Не сомневайтесь. Это все чушь. Плюнуть и растереть. Тот, кто не стал мной, жив. Его увезли на «скорой». В сознании. Я его видел — Убийца подергал себя за бакенбарды. Ему вдруг остро захотелось жить и радоваться жизни.

— Всего-то и нужно — одну крохотную закорючку, — серьезно сказал Квейгмайер. — Если придурок умрет, собственность перейдет к адвокату. А он ужасно чувствительный. Я его знаю, доводилось с ним работать. Потому-то я и устранил его жену. Это паренька ослабит. Он скиснет, станет податливым, и останется от него одно подобострастие. Тогда и подпись проще будет получить. — Серое лицо Квейгмайера стало задумчивым. — У него ведь мой задаток. Чего же еще надо? Неужто задаток в наше время ничего не значит? Я понимаю, экономику лихорадит. Инфляция. Снижение уровня жизни. Всегда что-нибудь да есть — то одно, то другое. Нет, не поймите меня превратно: инфляция, бедность — это все чудесные вещи, но что творится с простыми человеческими ценностями? С моралью? Как можно жить в мире и согласии с самим собой, когда мир катится в тартарары? — Он со всей силы хлопнул пассажира по колену и рассмеялся. Но убийца даже не улыбнулся. Он вспоминал кровь. Богатство. Черно-красное богатство. Оно липло к рукам. Еще одно мертвое тело отделено от души, а убийца жив и может радоваться тому, что оказался прав.