Ника Созонова - ...Это вовсе не то, что ты думал, но лучше

Я угрожающе замахнулась в направлении маски. И вновь оказалась в кромешной тьме.

На мои призывы и вопли никто не откликался.

И тут я по-настоящему испугалась. Никогда не думала, что темнота может быть настолько давящей, а тишина — настолько грохочущей. Я не понимала, стою я, или парю, или зависла в пространстве. Я не ощущала никаких предметов вокруг, но при этом казалось, что меня стиснули в чем-то тесном и жарком. На мои крики, уже безадресные — просто чтобы разогнать наваждение, не отвечало даже эхо.

Я напрягала голосовые связки, махала руками и ногами, выворачивала шею — лишь бы избавиться от ощущения абсолютной оторванности от всего на свете. Не знаю, сколько это продолжалось — секунды, часы или годы. Кажется, я поняла, столкнулась нос к носу с тем, что на несовершенном человеческом языке называется бесконечностью.

— Довольно! — родной голос Спутника показался мне слаще самой прекрасной музыки. Две ладони легли мне на плечи, успокаивая. — Это просто мертвый мир. Пустота. Прими ее. Ты должна это сделать — я рядом, я здесь. Так получилось, что тебе не пройти дальше, не выбраться отсюда, если ты не примешь ее.

Он говорил, и я чувствовала, как расслабляются сведенные судорогой ужаса мышцы. Пришла мысль, что ничто — это не только пустота, но и покой. И я сконцентрировалась на ней. Абсолютный покой… ночь бытия после утомительно-трудного дня. Темнота уже не давила, а нежно растворяла в себе. Тишина ласкала уши и, казалось, разглаживала напряженные, как сжатая пружина, извилины в мозгу. Всё окружающее словно втекало в меня сквозь ладони и кожу, сквозь волосы на голове и подошвы ног. Меня заливало, переполняло сладостным покоем, чуть покачивающим, словно в космической люльке, и беспредельным.

— Молодец, маленькая. Я знал, что ты сможешь. Открывай глаза — все позади.

Я распахнула очи и окунулась в краски идилличного мирка с зеленым небосводом и серебристой травкой. Спутник сидел на бревнышке, поросшем длинным мохом. Он был закутан то ли в белую простыню, то ли в погребальный саван.

— Что это было?

— Проверка. Для тебя и для меня.

— И каковы результаты?

— Ты ее прошла, я — нет. Я не смог удержаться и подсказал тебе. Но ничего страшного. Думаю, раз ты ее прошла, то сможешь пройти и всё остальное.

— Звучит обнадеживающе.

Только тут я осознала, насколько устала, и кулем рухнула на траву, оказавшуюся приятно упругой.

— А сегодня я заслужила сказку?

— Сегодня я ее не заслужил.

— И… что теперь?

— Твои сны, как обычно. Скажи, тебе часто снится вода?

— Более чем. То море, то горное озеро, то водопады. Цунами… которых я не страшусь почему-то.

— Я так и думал. Сдается мне, сегодня тоже приснится вода…

Он оказался прав. Вода… Бескрайняя, тихая, теплая. От нее поднимался жемчужно-серый туман. Я плыла в иссохшейся лодке без весел. Лодка шла сама собой, медленно, чуть покачивая бортами. Туман редел, и стали проявляться вздымающиеся тут и там из воды странные предметы — статуя ангела с крестом в руке… узкая и длинная золоченая пирамидка с резной фигуркой на оконечности…

Во сне, наверное, мозги работают вяло и слабо, поэтому, только разглядев в отдалении большую, мерцающую позолотой ребристую полусферу, я поняла, где я и что это за вода. Полусфера была куполом Исаакия. Узкая пирамидка — адмиралтейским шпилем.

Вода была на удивление прозрачной — даже в диких уголках Черноморья не встречалось мне подобной чистоты. В деталях были видны статуи богов на крыше затопленного Эрмитажа — когда я проплывала над ними. Темно-зеленые торсы в туниках и тогах, кудрявые головы, горделиво воздетые бронзовые длани… Колоннада Казанского красиво уходила вниз, золотясь под солнечными лучами. Между колонн сновали разноцветные рыбки, колыхались медузы — прозрачные, лиловые и голубые. Скамеечки у фонтана — мы с девчонками часто отдыхали на них — казались совсем крошечными. Вместо водяных струй из фонтанных труб тянулись вверх редкие пузыри.

Было тихо. Только иногда летучая рыбка взлетала над поверхностью прозрачной глади и с плеском уходила в нее…

Я проснулась от собственных слез. Все еще спали. Слезы, начавшиеся во сне, продолжали душить наяву. Я зарылась лицом в спинку кресла, чтобы никого не разбудить, но от этого стало только хуже. Тогда я на цыпочках пробралась в ванную, сполоснула лицо холодной водой и выскочила на улицу.