Аравинд Адига - От убийства до убийства

Все дома переулка Роз сносили, а затем строили заново. Соумия не могла понять, зачем нужно ломать такие красивые, большие, белые дома. Может быть, со временем они просто становятся непригодными для житья, снашиваются, как обувь.

Когда на большой улице загорался красный свет и движение останавливалось, она переходила от авторикши к авторикше, смыкая и размыкая пальцы:

– Пожалейте, дяденька. Я голодаю.

Метод у нее был надежный. Она его у матери переняла. Делалось все так: прося милостыню, Соумия в течение трех секунд смотрела в глаза тому, у кого просила, а затем переводила взгляд на следующего пассажира авторикши.

– Тетенька, я голодная (потирая живот), дайте мне еды (складывая пальцы щепотью и поднося их ко рту).

– Большой Брат, я голодная.

– Дедушка, даже маленькая монетка могла бы…

Пока она трудилась на проезжей части улицы, Раджи сидел на тротуаре – ему полагалось хныкать каждый раз, как мимо проходил хорошо одетый человек. Особо Соумия на него не рассчитывала, но по крайней мере так с ним хлопот было меньше: он и за кошками не гонялся, и погладить бродячую собаку, которая могла оказаться бешеной, не норовил.

К полудню улицу заполнили машины. Из-за дождя оконные стекла их были подняты, и Соумии, чтобы привлечь к себе внимание, приходилось скрестись обеими ладонями в стекло, точно кошке. И вот стекло одной из машин поехало вниз, и Соумия решила, что ей улыбнулась удача.

Руки сидевшей в этой машине женщины были украшены очень красивыми, нанесенными золотой краской, узорами; Соумия уставилась на них, приоткрыв рот. И услышала, как женщина с золотыми руками говорит кому-то, сидящему рядом с ней:

– В последнее время в городе, куда ни кинь взгляд, сплошные нищие. Раньше такого не было.

Ее спутник наклонился вперед, чтобы разглядеть Соумию.

– И все такие смуглые … Откуда они?

– Да кто же их знает.

Всего пятьдесят пайс, и это за час работы.

Она попыталась залезть в остановившийся на красный свет автобус, попросить у пассажиров, однако кондуктор, увидев ее, перегородил собой дверь:

– Не выйдет.

– Почему, дяденька?

– Я, по-твоему, кто, богатей вроде мистера Инженера? Иди проси у кого-нибудь другого, соплюха!

И он, гневно глядя на нее, занес над головой, точно хлыст, красный шнурок своего свистка. Соумия соскочила на дорогу.

– Самый настоящий хреносос, – сообщила она Раджи, у которого нашлось, между тем, что ей показать: лист оберточного пластика с круглыми пузырьками воздуха. Сдавишь такой пузырек – и он громко хлопнет.

Проверив, не смотрит ли на нее кондуктор, Соумия опустилась на колени и положила лист на асфальт, прямо перед колесами автобуса. Раджи присел рядом на корточки.

– Нет, не так. Колеса мимо пройдут, – сказал он. – Сдвинь немного.

Когда автобус тронулся, колеса наехали на лист, пузырьки взорвались, перепугав пассажиров, а кондуктор высунулся в окно – посмотреть, что случилось. Дети припустились бежать.

Снова пошел дождь. Брат и сестра сидели на корточках под деревом. С него упал и разбился о землю кокос, и стоявший рядом мужчина с зонтом подпрыгнул на месте, выругался и убежал. Соумия захихикала, однако Раджи тоже побаивался получить кокосом по голове.

Когда дождь перестал, Соумия подобрала веточку и нарисовала на земле карту города, какой она ее себе представляла. Вот здесь переулок Роз. Вот здесь – все еще близко от переулка – они сейчас сидят. Здесь – Гавань. А здесь нужный им парк в Гавани.

– Ты все понял? – спросила она у Раджи.

Тот кивнул, завороженно глядя на карту.

– Чтобы попасть в Гавань, нам нужно пройти, – она начертила стрелку, – мимо большого отеля.

– А потом?

– А потом найти парк, который в Гавани.

– А потом?

– Там мы получим то, что нужно папочке.

– А потом?

По правде сказать, она и понятия не имела, стоит отель на пути к Гавани или не стоит, но из-за дождя улица опустела, и отель остался единственным местом, около которого сейчас можно было получить милостыню.

– У туристов деньги нужно просить по-английски, – поддразнивала она Раджи по дороге к отелю. – Ты хоть знаешь, как это делается?

Они остановились перед отелем, чтобы полюбоваться стайкой купавшихся в луже ворон.

Солнце сияло на воде, черные тела птиц лоснились от воды, капли которой летели во все стороны, когда вороны встряхивались; Раджи заявил, что ничего красивее в жизни своей не видел.

Перед отелем сидел безрукий и безногий мужчина. Заметив на другой стороне улицы детей, он завопил: