Аравинд Адига - От убийства до убийства

Тут уж и Раджи притих.

В сквере было шумно. Полицейский лупил по щекам мужчину, очень смуглого:

– Ты туфли украл? Ты?

Очень смуглый мужчина только головой мотал. Полицейский ударил его сильнее:

– Сын лысой женщины, нажрешься дури, а после обувь воруешь? Ах ты…

За кустами, совсем рядом с детьми, прятались трое беловолосых мужчин. Они замахали руками, подзывая к себе Соумию, чтобы и она тоже спряталась. Соумия и Раджи залезли в кусты и стали ждать, когда уйдет полицейский.

Она прошептала одному из беловолосых:

– Я дочь Рамачандрана, человека, который ломает дома богачей в переулке Роз.

Никто из них отца ее не знал.

– А что тебе нужно, девочка?

Она произнесла название так, как запомнила его:

– …ерыч.

Один из троих – похоже, он был у них главным – насупился:

– Скажи еще раз.

Соумия повторила то же слово, он кивнул. Потом достал свернутый из газетной бумаги пакетик, постучал по нему пальцем; из пакетика потекла струйка белого порошка, похожего на толченый мел. Беловолосый вытащил из другого кармана сигарету, разрезал ее по всей длине, вытряхнул табак, насыпал вместо него порошок и снова скрутил сигарету. Потом поднял ее перед собой и протянул свободную руку к Соумии:

– Двадцать рупий.

– У меня только девять, – сказала она. – Возьмите девять.

– Десять.

Она отдала ему деньги, забрала сигарету. И тут ее посетило страшное сомнение.

– Если вы взяли с меня лишнее, если надули, мы вернемся сюда с папочкой, и он всех вас побьет!

Беловолосые мужчины прижались друг к другу, затряслись и захохотали. У них явно не все были дома. Соумия схватила Раджи за руку и побежала с ним из сквера.

В голове ее мелькали обрывки сцены: она показывает папочке то, что принесла для него из такой дали. А он говорит: «Милая» – как говорил раньше, – пылко обнимает ее, и оба они чуть с ума не сходят от взаимной любви.

Вскоре у нее начало жечь левую ногу, и она согнула пальцы ступни, вгляделась в них. Раджи требовал, чтобы сестра несла его на руках, – в общем-то, это честно, думала Соумия, мальчик вел себя сегодня совсем неплохо.

Снова пошел дождь. Раджи расплакался. Она целых три раза пригрозила бросить его, а один раз и вправду бросила и прошла целый квартал, прежде чем он бегом догнал ее и сказал, что за ним погнался огромный белый дракон.

Они залезли в автобус.

– Билеты! – крикнул кондуктор, но Соумия, подмигнув ему, сказала:

– Большой Брат, довезите нас бесплатно, пожалуйста…

Кондуктор улыбнулся и разрешил им постоять у задней двери.

Когда они возвратились в переулок Роз, темень стояла уже непроглядная. Во всех особняках светились окна. Прораб сидел под своей газовой лампой, разговаривая с одним из рабочих. Дом стал ниже ростом – все его поперечные балки были отпилены.

Увидев детей, прораб закричал:

– Опять в окрестностях попрошайничали?

– Нет, не попрошайничали.

– Не ври! Вас целый день не было – чем еще вы могли заниматься? Только попрошайничать в переулке Роз!

Соумия презрительно приподняла верхнюю губу:

– Вы бы сначала спросили, попрошайничали мы там или нет, а потом бы уж и ругались!

Прораб смерил их гневным взглядом, но ничего не сказал, пораженный логикой девочки.

Раджи понесся вперед, выкликая мать. Дети нашли ее одиноко спящей, не сняв мокрого от дождя сари. Раджи подскочил к матери, боднул лбом и принялся, чтобы согреться, потираться о нее, точно котенок; спящая женщина застонала, повернулась на другой бок и стала рукой отталкивать Раджи.

– Амма, – тряс он ее, – амма! Я есть хочу! Соумия меня за весь день ничем не кормила! Заставляла ходить, в автобусы лезть, и все без еды! Белый человек дал ей сто рупий, а она мне ни поесть, ни попить не купила.

– Не ври! – прошипела Соумия. – А печеньки?

Но он продолжал трясти мать:

– Амма! Соумия мне целый день есть-пить не давала!

Дети подрались. Но тут чья-то рука легонько хлопнула Соумию по плечу:

– Милая.

Увидев отца, Раджи глупо ухмыльнулся и отскочил к матери. Соумия с отцом вышли из палатки.

– Ты принесла, милая? Принесла это?

Соумия глубоко вздохнула.

– Вот, – сказала она и вложила в его ладонь пакетик.

Отец поднял пакетик к носу, понюхал, а затем сунул за пазуху; Соумия увидела, как его руки опустились под саронгом до самого паха. Потом он выпростал одну руку. И Соумия поняла, что ее ждет, – отцовская ласка.

Отец взял ее за запястье, сильно сдавив:

– А где сто рупий, которые дал тебе белый человек? Я слышал, что сказал Раджи.