Анатолий Елинский - Рассказы

Охотку сбили и рухнули дуэтом в недельный запой… Нет, лучше не вспоминать…

Писецкий таки выпил немного под пельмени — и водки, и пива. Заболела голова.

Они курили на балконе, отъезжающий к доброму Морфею Шура громил всех и вся. «Луизка говорит — ты со мной из-за квартиры живёшь. Тебе жить негде. Ты сбоку приёбок. Я говорю: мне это не цимус. Я до твоего сознания достучаться хочу… я надеюсь… надежда умирает последней… И вот ненавижу её, дуру, а пива выпью — и ничего… А этот, козёл гримированный, Фёдор Карлович, фамилия — Леннинг: „У вас стена не по уровню!“ Не по уровню? И правилом перед харей трясёт. Ах ты ренегат. Фашист недобитый. Я — Шура! Шура Поломыец, понял?!! Леннинг, вождь леммингов…»

Писецкий посмотрел в хмурое небо без звёзд, потом на фонари — они расплывались в глазах холодными белыми астрами. Выбросил сигарету — и снова глаза к небу. Боль глухо шлялась в голове вставшей на боевой взвод морской миной.

«Заберите меня, — мысленно просил Писецкий, моргая. — Заберите к себе, в свою цивилизацию. Вы же видели сверху, я шёл сегодня с розовым ведром! Это же был я! Розовое на грязно-белом! Нельзя было не увидеть! Я буду играть вам на контрабасе. А если не получится забрать, тогда сделайте так, чтобы я не думал о штате Юта. Выжгите протуберанцами, космическим ультрафиолетом ту часть души, что мешает жить…»

Невидимые звёзды отмолчались, и пошёл снег.

Окурок Писецкого лежал на утоптанном снегу, продолжая себя курить. Он яростно сопротивлялся гибели, создавая оттаявшее пятнышко вокруг красного уголька. Вот огонёк покрылся серым пеплом, но продолжал тлеть там, внутри, пока не загасила коварная влага.

И это была честная смерть воина-одиночки.

Пятак упал, звеня и подпрыгивая.

80-е. Рейс 4092 прибывал на юг из Киева. Симферополь не принимал. «Борт 1-2-3-4! — надрывался диспетчер, — уходите на Киев! На Киев!» Но «Аннушка» упрямо кружила в небе.

Пассажиры, наблюдая как самолёт то выпускает, то вновь поджимает лапки шасси, стали волноваться.

Шел к концу первый час овалов и кругов над лётным полем, когда из кабины пилотов выглянула стюардесса: «Успокойтесь, товарищи, сядем обязательно! Экипаж симферопольский, а у нас сегодня зарплата!»

Так и летал Ан-24, пока чистили полосу. А потом, прицелившись, сел.

Тонкое наблюдение: чем дороже сигареты у водителя городского маршрута, тем моложе и симпатичнее кондукторша. Если грубые как штаны пожарного «Дукат», «Оптима» или «Тройка» — получите сдачу у квадратной тётки с вызывающе раскрашенным ртом. C любителем «Winston one» и «LM light» работает почти цветок лотоса. «Почти» — это её запущенные ногти и разбитые кроссовки. А если это «Parliament»… О, если «Parliament»… Фемина, муза, «мисс автоколонна № 3»…

Я провёл тысячу контрольных поездок. Я тысячу раз перевёл взгляд эмпирика с небрежно брошенной пачки на милое, не очень или отвратное женское личико: ошибки не было! Закономерность присутствовала вся! Погрешность составила пять извинительных процентов. Трубка и сигары не встретились ни разу. «Прима» без фильтра и смертельный «Беломор» мелькнули единично у законченных консерваторов или склонных к суициду. Некурящие отсутствовали как класс: во всех автобусах табачный дымок достигал пассажиров под «Шоу шепелявых» и песни группы «Лесоповал».

Вывод: наблюдаемое является примером отношения к качеству жизни и характеризует уровень притязаний наблюдаемых. Сила привычки, обременение семьёй, долгами и кредитами а равно и ретушь классического скупердяйства под бережливость остаются за рамками данного исследования.

После нового года — десять выходных. Страна выходит из запоя. Наркологов остро не хватает…

В семье колхозника смотрины — дочь из города будущего мужа привезла.

Тятя, брат невесты и жених крепко подпили. И пошли на двор — рубить на закуску курицу.

Шустрый горожанин поймал несушку, прижал к чурбачку. Брат взмахнул топором…

Вместе с головой бедной птицы отпрыгнули в снег большой и указательный пальцы жениха.

И пришлось отдавать дочь за инвалида!

Случилось это на летнем отдыхе в Хакасии.

Пошла утром девочка в сортир временный, видит — чьи-то черненькие глазки блестят испуганно из фекалий. Присмотрелась — да это же суслик! Маленький, хороший. И вот-вот утонет.