Джулиан Барнс - Дикобраз

Вошли судьи: трое пожилых мужчин в темных костюмах, белых рубашках, черных галстуках. Председателя можно было узнать по широкой черной мантии. Заседание объявили открытым. Генеральному прокурору предложили огласить обвинительное заключение. Петр Солинский поднялся и взглянул на Петканова, ожидая, что он встанет тоже. Но бывший президент остался в прежнем положении: он сидел, слегка склонив голову набок, этакая важная персона, удобно расположившаяся в ложе и ожидающая поднятия занавеса. Надзирательница наклонилась к нему, что-то зашептала, но он сделал вид, что не слышит.

Солинский не стал обращать внимания на это демонстративное упрямство. Он спокойно, буднично приступил к делу. Прежде всего он постарался незаметно для присутствующих набрать в легкие побольше воздуха. Контроль над дыханием, этому его обучили, – краеугольный камень в судебных процессах. Только спортсмены, оперные певцы и юристы знают всю важность правильного дыхания.

( – Врежь ему, Солинский. Наподдай под зад!

– Тсс!)

– Стойо Петканов! Перед Верховным судом народа вы обвиняетесь в следующих преступлениях. Первое – мошенничество с использованием поддельных документов, по статье сто двадцать семь, часть третья Уголовного кодекса. Второе – злоупотребление властью в качестве должностного лица, по статье двести двенадцать, часть четвертая. Третье…

( – Массовые убийства.

– Геноцид.

– Развал государства.)

…недобросовестное управление, по статье триста тридцать два, часть восьмая Уголовного кодекса.

( – Недобросовестное управление!

– Лагерями плохо управлял!

– Людей пытать не умел как надо.

– Дерьмо! Дерьмо!)

– Признаете ли вы себя виновным?

Петканов продолжал сидеть в той же позе, только на лице возникла слабая улыбка. Надзирательница снова наклонилась к нему, но он остановил ее, предостерегающе подняв палец. Солинский повернулся к Председателю, и тот пришел ему на помощь.

– Подсудимый ответит на все вопросы. Вы признаете себя виновным?

Петканов еще выше вскинул голову, демонстрируя такое же безмолвное презрение к судейской скамье.

Председатель обратил вопрошающий взгляд в сторону защиты. Государственный адвокат Миланова, строгая брюнетка средних лет, была уже на ногах и, встретившись взглядом с Председателем, проговорила:

– Защита не уполномочена входить с какими-либо заявлениями.

Короткое совещание судей, и Председатель объявил решение:

– Согласно статье четыреста пятьдесят пять молчание подсудимого истолковывается судом как отказ от признания вины. Прошу продолжать.

Солинский начал снова:

– Вы Стойо Петканов?

Бывший президент, казалось, некоторое время вникал в смысл вопроса, потом с негромким покашливанием, словно давая понять, что последующее движение он делает по собственной воле, встал. Но говорить он как будто не собирался, и Генеральный прокурор повторил:

– Вы Стойо Петканов?

Подсудимый не обратил внимания на человека в блестящем итальянском костюме и повернулся к Председателю.

– Я хочу сделать предварительное заявление.

– Сначала ответьте на вопрос Генерального прокурора.

Верный Продолжатель взглянул наконец на Солинского, словно впервые его заметил и ждет, чтобы он, как школьник, повторил вопрос.

– Вы Стойо Петканов?

– Вы знаете, кто я. Я боролся вместе с вашим отцом против фашизма. Я послал вас в Италию купить этот костюм. Я утвердил ваше назначение профессором. Вам прекрасно известно, кто я. Я хочу сделать заявление.

– Только коротко, – отозвался Председатель суда.

Петканов кивнул, принимая и в то же время как бы игнорируя его указание. Он оглядел судейский зал, будто только сейчас понял, где находится, поправил очки и, положив кулаки на барьер, осведомился тоном человека, привыкшего к лучшей организации мероприятий:

– Какая камера работает на меня?

( – Вот дерьмо! Только послушайте этого ублюдка!

– Не купишь нас на это, Стойо, больше не купишь.

– Хоть бы он загнулся у нас на глазах. Прямо по телевидению.

– Заткнись, Атанас. Еще накаркаешь.)

– Изложите ваше заявление.

Петканов снова кивнул, скорее отвечая самому себе, чем подчиняясь приглашению Председателя.

– Я не признаю полномочий этого суда. Он не имеет права вести мое дело. Меня незаконно арестовали, незаконно заключили в тюрьму, незаконно допрашивали, и теперь я нахожусь перед незаконно учрежденным судом. Тем не менее… – Здесь он позволил себе паузу и усмехнулся, понимая, что этим своим «тем не менее» он вовремя воспрепятствовал вмешательству судейской скамьи. – И тем не менее я отвечу на ваши вопросы при условии, что они будут иметь отношение к делу.