Коллектив Авторов - Эта гиблая жизнь

После этих уроков она чувствовала себя опустошенной, отдавшей все, что имела, и даже несколько больше. Вот и теперь, когда 10-й класс ушел, она в изнеможении опустилась за учительский стол и уронила руки на колени, хотелось просто ни о чем не думать, а, может, тихонько всплакнуть, просто так, без причины.

Дверь класса распахнулась без стука, и галдящая толпа девчонок ее класса ввалилась в кабинет. Все они что-то одновременно говорили, почти кричали, размахивая руками. Особенно старалась Зойка Козлова, длинноногая, с короткой стрижкою, она легко перекрывала своим голосом всю толпу одноклассниц.

– Нет, Ольга Васильевна, вы представляете, как он ее довел, он ее ударил! Мы ему темную устроим!

– Тихо! – голос Ольги Васильевны, неожиданно для ее самой прозвучал властно и беспрекословно. – Все закрыли рот! Зоя, расскажи, что случилось, только внятно и по порядку!

Собственно, случилось то, что и давно должно было с лучиться. Лешка Ивченко уже давно выказывал знаки внимания тихоне Ане, только знаки его были, прямо сказать, больше подходящими для пятого класса, когда понравившуюся девчонку дергают за косички, толкают на переменке, прячут портфель. В восьмом классе подобное заигрывание со стремительно взрослеющими одноклассницами вызывало у последних не ответное понимание, а обиды и слезы. Стремительно развивающиеся девочки уже мечтали о любви, писали в заветную тетрадочку душещипательные стишки, строили глазки старшеклассникам и с презрением смотрели на своих былых товарищей по детским играм, которые продолжали пребывать в периоде золотого детства. Лешка, вдруг «запавший» на Аню, стал бодро использовать весь свой знакомый арсенал ухаживаний: ставил подножки, плевался из трубочки, мазал ее мелом, но та, вместо ответных, подобных же знаков внимания, сердилась, обзывала дебилом, обещала пожаловаться родителям и, наконец, не выдержав, треснула со всей злостью незадачливого кавалера учебником по голове. Пораженный Лешка, не задумываясь, отвесил ей ответную оплеуху. Аня разрыдалась, все девчонки возмутились и толпой ринулись к «классной маме» за справедливостью.

– Так, все понятно! На следующей перемене пришлите Лешку ко мне, скажите, пусть лучше сам придет, если я его искать пойду, ему будет хуже. Но, в любом случае, Аня, распускать руки ты не должна была, ударив его, ты ему дала моральное право на ответный удар... Сила женщины не в руках, мужчина все равно физически сильнее. Ну, мы об этом с вами отдельно поговорим... А сейчас – бегом на урок, вон уже звонок.

Третий урок в шестом классе прошел незаметно, «на одном дыхании», только лежащая на учительском столе пустая тетрадка «План воспитательной работы», пару раз попавшись на глаза, резко снижала настроение.

На переменке, не успели шестиклашки выйти, в дверях появился Лешка. За его спиной маячила «группа поддержки» в виде двух приятелей, но их Ольга Васильевна фазу же отсекла короткой фразой «Вас я не звала, подождите за дверью... За дверью, я сказала!», твердо повторила она, заметив явную попытку друзей просочиться вслед за Лешкой.

– Ну, я слушаю тебя, – сказала она, усевшись за свой стол.

Пока она сидела в декрете с Дашуткой, ей удавалось порой и почитать, причем то, что было под рукою, а попадались ей разные книги. Попалась как-то книга по психологии и там она вычитала массу интересных вещей, пожалев, что в институте психология им преподавалась, по их собственному выражению, «никак». В частности ей запомнилась глава про каналы поступления информации и их связь с положением глаз. Если глаза подняты вверх, то открывается зрительный канал, если вниз – эмоциональный, если смотрят вперед – словесный. Там говорилось, что бессмысленно отчитывать ребенка, когда вы возвышаетесь над ним; подняв на вас глаза, он отключает эмоциональный канал и просто видит здоровенного взрослого, возвышающегося над ним и размахивающего руками... Если вы хотите, чтобы ребенок чувствовал эмоциональный накал ваших слов, надо, чтобы взгляд его был опущен вниз. С тех пор, даже «воспитывая» свою маленькую Дашутку, Ольга Васильевна сажала ее порой на стол, а сама садилась рядом на табуреточку. Помогал ли этот прием, нет ли, но она свято в него верила. Вот и сейчас, с удовлетворением отмечая, что глаза парнишки опущены вниз, она повторила:

– Так я тебя слушаю!

– А чего она сама дерется! – наконец не выдержал тот.

– А правда, что же это она дерется? – подыграла ему Ольга Васильевна. – Ты сидишь, никого не трогаешь, а она дерется! Вот хулиганка-то! Так?