Хлоя Бенджамин - Бессмертники

— Впечатляет! — Радж поднимает брови. — Страшно?

— Не так страшно, как раньше, да и то пока не выйдешь на сцену. Всё из-за ожидания. Стоишь за кулисами и чувствуешь… видимо, страх сцены, но ещё… ещё радость: сейчас я покажу людям то, чего они не видели.

Сейчас они по-новому увидят мир, хоть на час. — Клара хмурится. — Перед фокусами с платками или чашей я не волнуюсь, на них я выросла. Но публике больше по душе «Срыв».

— Так почему бы не изменить программу? Мелочовку убрать, сосредоточиться на крупном.

— Это не так-то просто. Нужно оборудование и настоящий, постоянный ассистент. Надо придумать, как перевозить большие декорации. Да и мои любимые фокусы — те, о которых я только в книжках читала… Видно, придётся самой разбираться, в чём их секреты. Фокусники — народ скрытный.

— Ну так представь, как будто можешь делать всё что угодно. Что бы ты выбрала?

— Всё что угодно? О боже. — Клара усмехается. — Скажем, трюк де Кольта с исчезающей птичьей клеткой. Он поднимал в воздух клетку с попугаем, и — раз! — клетки нет! Наверняка прятал в рукав, но как — поди догадайся!

— Скорее всего, клетка была складная. А прутья на шарнирах? Посредине толще, чем на концах?

— Не знаю, — отвечает Клара. Она раскраснелась, говорит взахлёб. — А ещё есть «шкаф Протея». Небольшой шкафчик, вертикальный, на высоких ножках и вертится, чтобы зрители видели: никаких потайных дверей там нет. Ассистент поворачивает шкаф, открывает-закрывает дверцы — и вдруг изнутри раздаётся стук. Двери открываются, и ты выходишь.

— Зеркала, — догадывается Радж. — Поверхности не видно, только отражение.

— Это и я знаю. Но все дело в углах, геометрия должна быть безупречной, в этом-то и фокус — в расчётах. — Кларин бокал давно пуст, но в кои-то веки она не замечает. — Но самая заветная моя мечта, самый мой любимый номер — «Ясновидение». Придумал его иллюзионист Чарлз Моррит. Зрители давали ему предметы — золотые часы, к примеру, или портсигар, — а ассистентка с завязанными глазами узнавала, что есть что. Нечто похожее делали и другие, с кодовыми фразами: «Интересный предмет, передайте, пожалуйста», а на деле это не просто фраза, а шифр, но Моррит каждый раз говорил: «Да, спасибо» — и только. Секрет он унёс в могилу.

— Повязка была прозрачная.

— Ассистентка стояла лицом к стене.

— Зрители подставные.

Клара качает головой:

— Ни в коем случае, иначе фокус не стал бы таким знаменитым. Над разгадкой бьются уже больше века.

Радж смеётся:

— Чёрт знает что!

— Я же говорила! Сама не один год бьюсь.

— Тогда, пожалуй, — отвечает Радж, — надо нам биться усерднее.

Однажды, когда они всей семьёй отдыхали в Лавалетте, штат Нью-Джерси, Шауль разбудил их на рассвете. Герти, вставшая последней, ворчала, а он повел их из домика с жёлто-голубыми ставнями по тропинке, ведущей к пляжу. Все шли босиком, некогда было обуваться, и едва добрались до воды, Клара всё поняла.

— Море как кетчуп, — заметил Саймон, хотя ближе к горизонту оно алело, точно спелый арбуз.

— Нет, — поправил Шауль, — как Нил. — И смотрел на море с такой верой, что Клара с ним согласилась.

Спустя несколько лет, уже в школе, Клара узнала, что такое «красные приливы»: из-за скоплений морских водорослей прибрежные воды меняют цвет и становятся ядовитыми. Новое знание, как ни странно, опустошило ей душу. Нет больше в красном море никакой тайны, нечего ломать голову над разгадкой. Ей дали знания, но взамен забрали нечто другое — чудо преображения.

Когда Клара достаёт у зрителя из уха монету или превращает шарик в лимон, цель её — не обмануть людей, а одарить иным знанием, расширить их представление о возможном. Она стремится не перечеркнуть реальность, а снять завесу, показать жизнь со всеми противоречиями и странностями. Лучшие фокусы — те, что мечтает показывать Клара, — они не лишают жизнь реальности. Они наполняют жизнь тайной.

В восьмом веке до нашей эры Гомер рассказал о Протее, морском боге и пастухе тюленей, умевшем принимать любую наружность; пойманный, он мог предсказывать будущее и, чтобы этого избежать, менял облик. Спустя почти три тысячи лет изобретатель Джон Генри Пеппер продемонстрировал в Лондонском политехническом институте новую иллюзию под названием «Протей: мы здесь, но нас нет». Спустя ещё столетие Клара и Радж ищут доски на свалке строительного мусора на Рыбацкой пристани. В столь поздний час вокруг никого, морские львы и те спят, выставив из воды носы, — и они увозят на грузовичке Раджа девять досок. В полуподвале дома на бульваре Сансет, где Радж с четырьмя товарищами снимает квартиру, Радж мастерит ящик метр на метр восемьдесят. Клара оклеивает ящик изнутри обоями, белыми с золотым узором, как у Джона Генри Пеппера. Внутри Радж устанавливает две зеркальные створки, тоже оклеенные с одной стороны обоями, так что в сложенном виде их не отличишь от стенок. Когда створки открыты и края соприкасаются, внутри образуется свободный угол, в самый раз для Клары, а в зеркалах отражаются боковые стенки.