Джулия Уолтон - Слова на стене

Вчера это было вот так:

Майя : Эй, я просто хотела сказать тебе, что мне понравилось целовать тебя.

Я : Мне нравится, что тебе нравится целовать меня.

Майя : Бу-э-э-э…

Доза 2 мг. Доза не меняется.

21 ноября 2012 года

Каким-то образом оказалось решено, что по вечерам каждый понедельник мы с Дуайтом будем играть в теннис. Я не играю в теннис. И никогда не испытывал желания научиться.

А случилось вот что.

На соревнованиях учебных команд на прошлой неделе моей маме хватило нескольких минут, чтобы поймать взгляд матери Дуайта и дать ей понять, что она лично хочет убедиться в том, что с ним все в порядке после того злосчастного носового кровотечения. Вместе с Полом, который шел позади мамы, она подошла к Дуайту и отыскала в сумочке салфетки, при помощи которых помогла его матери стереть кровь с его лица.

Мама до сих пор носит с собой влажные салфетки. Они обычно высыхают прежде, чем ей предоставляется случай использовать их. Но если такое и происходит, пусть и крайне редко, и она, ловко выдернув салфетку, вытрет что-то липкое со своих пальцев, она после этого обязательно повернется ко мне и торжествующе приподнимет бровь, будто хочет сказать: «Вот видишь? Я же говорила, что это очень полезная вещь!»

Что в тот момент произошло между нашими матерями, я не узнаю уже никогда. Но когда я шел к машине, они успели решить, что теперь я буду много времени проводить вместе с Дуайтом. Я попытался объяснить, что это невозможно, поскольку мы были с ним вместе не только на всех уроках, но еще и после них, в учебной команде. Но моей маме очень понравилась идея о том, что я буду проводить свое свободное время после школы с друзьями. И переубедить ее в обратном не представлялось никакой возможности.

То, что человеку назначают день и время для встреч с товарищем, хотя он сам уже старшеклассник, показалось моей маме вполне уместным, хотя я продолжал делать вид, что шокирован и возмущен таким ее поведением. И хотя даже Пол попробовал возразить, мама оставалась непоколебимой. Значит, я буду играть в теннис с Дуайтом каждую неделю.

Итак, в понедельник вечером мы с Дуайтом встретились на теннисном корте рядом с моим районом. Первое, что я заметил, – это то, что в теннисном костюме он выглядел совсем тощим по сравнению с тем, когда был в школьной форме.

– Ты когда-нибудь раньше играл? – спросил он.

– Не-а.

– А вообще за тем, что происходит на теннисном корте, наблюдал?

– Не-а.

Однако это ничуть его не обеспокоило. Дуайт показал мне, как нужно держать ракетку, и в течение целого часа мы перебрасывали мяч друг другу. Он действительно неплохо соображал в этом деле и рассчитывал свои движения точнее, чем я мог предполагать, в то время как я, со своей стороны, конечно, пока что двигался рывками. Когда мы закончили тренировку, то присели ненадолго на краю теннисного корта и выпили по бутылочке спортивного напитка. Я обратил внимание на то, что Дуайт молчал. Это показалось мне ненормальным.

– Что случилось? – спросил я.

– Скажи, ты пришел сюда только потому, что того потребовала мать? – поинтересовался Дуайт. Вопрос показался мне коварным, и мне стало неловко. Все равно, как если бы он спросил меня: «А ты будешь со мной дружить?»

– Конечно, не из-за этого, – тут же соврал я. – Я раньше никогда не играл в теннис. Мне казалось, это прикольно.

При этих словах его лицо расплылось в широкой придурковатой улыбке.

– Значит, в то же время через неделю?

– Конечно.

Дуайт поднял свою сумку и двинулся прочь с корта, оставляя в воздухе сильный запах солнцезащитного крема. Если я не путаю, это крем «SPF 500».

Вот так все и было. Не знаю, настолько ли жалкими мы кажемся со стороны, что наши матери решили заняться нами всерьез. Или же мы с Дуайтом с самого начала были обречены отважиться на это странное путешествие, называемое дружбой. Но это, наверное, просто здорово.

Я, в общем, никогда не считал, что имею право досаждать кому-либо своими проблемами. Я не хочу, чтобы кто-то еще, кроме меня самого, возился с ними, в то время как внутри каждого из них полным-полно всевозможного дерьма, с которым требуется разбираться. Поэтому получилось бы нечестно загружать кого-то еще. Вот почему я всегда на вопрос мамы «Как дела?» отвечаю «Хорошо». И по той же причине я отвечаю на неловкую улыбку Пола такой же идиотской улыбкой. Я не желаю становиться чьей-то персональной проблемой. Я не хочу быть причиной, по которой другой человек будет вынужден изменить всю свою жизнь.