Дмитрий Цветков - Anno domini

Меня поражает, когда люди с кинокамерами равнодушно наблюдают за тем, как касатки топят детеныша кита. А потом показывают эти кадры на весь мир и говорят — какой все-таки жестокий этот естественный отбор, но ничего не поделаешь, такова жизнь. Спасти китенка, который только в утробе матери провел два года — это недопустимое вмешательство в естество дикой природы. То, что мы сами вырастили дыру в озоновом слое — это нормально! А вот спасти одну жизнь, так это уже вмешательство! Просто эти жестокие кадры можно было хорошо продать телеканалам, вот никто и не позаботился о спасении китового малыша.

Люди пишут законы нравственности, удобные для них самих, а если что-то не вписали, то обязательно найдут устное оправдание. Эта ложь пропитала нашу жизнь насквозь. Мы покрываем измену друзей, считая, что делаем благое дело, а потом все вместе выпиваем за семейное счастье. Мы голосуем «за», зная наверняка, что этот человек берет и будет продолжать брать взятки, незаконно использует бюджетные деньги — те деньги, которые налогами отобрал у нас, подговорит судей, прикажет милиции, подкупит свидетелей, если вдруг мы выскажемся в неугоду ему. И все же мы голосуем за него. Потому что сами такие же. Просто еще не добрались до его высоты. Потому что ложь — это наша стихия. Потому что в церкви ценники стоят. Потому что главные герои фильма «Бригада» — наши кумиры. Потому что милиционер у нас — мусор. Потому что это мы Иисуса распяли! И двух тысяч лет нам не хватило, чтобы раскаяться!

И я, увидевший все это, просто не могу отмолчаться, отсидеться в стороне. Раз уж Господь открыл мне глаза, то, наверное, сделал это не зря, а для того, чтобы я помог прозреть другим людям. Разве могу я, подсмотревший кусочек истины, не рассказать о ней всему миру? Я просто не имею на это права, иначе моя жизнь на самом деле окажется бессмысленной.

Я пытался найти себя в политике, но меня туда не собирались приглашать. Что ж, я пойду другим путем. Я напишу о том, что там — в политике — чистые порывы никому не нужны. Пусть люди научатся отличать лозунги от реальности. Я попытаюсь им в этом помочь. Я хочу написать обо всем, начиная с того, как я отказался от зимних ботинок ради того, чтобы подышать на Майдане воздухом свободы, и, заканчивая тем, как пришлось мне — победителю революции — унижаться в кабинете областной администрации, объясняя, почему же это я не доверяю господину Денисову. Я хочу написать и о задохнувшемся китенке, и о торговле в храме, и о казненном Иисусе.

От выпитого пива в голове Вадима снова зажглась Чеховская лампочка. Они с женой съели зажаренные окорочка и перенесли в спальню заснувшую под телевизор дочку.

Вадим включил на кухне компьютер, открыл новую страницу и написал первые строки своего будущего романа…

Автор имеет в виду «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского. — Прим. ред.

Мишель Монтень — французский философ 17 века. — Прим. авт.

Перепутаны: надпись «Каждому свое» на воротах концлагеря «Бухенвальд» и гравировка на перстне Соломона «Все проходит». — Прим. авт.

Слова из песни российского поп-певца Шуры. — Прим. авт.