Джеймс Миченер - Роман

На обеде нас было восемь человек: Йодеры, Цолликофферы, Ивон, Тимоти со своей подружкой Дженни Соркин и я. Владелец ресторана, польщенный присутствием таких важных гостей, выделил нам уютный зал с огромным столом в центре, на котором громоздилось четырнадцать цветных горшочков. Когда мои гости вошли туда, чтобы занять свои места, они обнаружили, что стульев было девять. Ивон, рассылавшая приглашения, тут же принялась допытываться:

— Для кого предназначен девятый стул? — Я помалкивала, надеясь устроить ей сюрприз. И вот сюрприз появился! В зал вошел Карл Стрейберт, впервые оказавшийся в наших краях после своего поспешного бегства в Темпл. Должна сказать, что резкая перемена в нем приятно удивила меня. Это был уже не тот неуверенный в себе молодой человек с понуро опущенными плечами. Теперь он выглядел даже возмужавшим, держался прямо и был одет в роскошный костюм в тонкую полоску, какие обычно предпочитают носить высокопоставленные чиновники и руководители кафедр в престижных университетах.

Не обращая на нас внимания, он прошел прямо к Ивон, взял ее за руку и тихо сказал:

— Я должен извиниться перед вами. Та статья в газете по поводу моего ухода от вас и из «Кинетик» была ужасной. Хуже того, это просто был дурной тон. Я вам очень обязан.

Ивон предпочла промолчать, но я не выдержала:

— Тогда зачем же вы сделали такое резкое заявление?

— Это было интервью по телефону, — объяснил он. — Я не видел человека, задававшего мне вопросы. Это был просто отвлеченный голос… Я был сбит с толку и наговорил всякого. Мне правда очень жаль.

В его голосе было такое раскаяние, что Ивон проговорила;

— Когда я прочла ее, я сказала миссис Гарланд, что вы просто мальчик-неврастеник, который бьет своих родителей. Это тоже было неучтиво с моей стороны, поэтому мне остается только принять ваши извинения.

Мир был восстановлен.

Когда Карл занял свое место рядом с Ивон, мне бросилась в глаза реакция Йодера на такое проявление чувств. Он поднял брови, словно говоря: «Не думаю, чтобы я мог сказать такое на людях». А я подумала: «Что мне действительно хотелось бы услышать, так это объяснение Карла по поводу его дикой рецензии на „Каменные стены“.»

Перед тем как подали закуски, Ивон произнесла трогательную речь:

— Как странно, что в Дрездене я нашла четверых своих главных писателей. — И она перечислила их, включая Стрейберта, которого она назвала последним, лукаво добавив: — Полагаю, что теперь надо говорить «троих», потому что недавно я, похоже, лишилась одного из них. — И, прежде чем кто-либо успел что-то вставить по этому поводу, она продолжила: — Кому-то может показаться преждевременным причисление Дженни Соркин к разряду главных писателей, поскольку публика еще не видела ее книги, но зато ее видели четверо сидящих в этом зале, и мы знаем, что победа будет за ней. Предлагаю выпить за прозаика, который вот-вот должен родиться. За Дженни Соркин!

Тогда Эмма спросила:

— Как вы можете говорить «вот-вот должен родиться», если у нее уже закончена книга?

— Для нас она не закончена до тех пор, пока не издана, — ответила Ивон.

— Интересный подход, — заметила Эмма. — Мы с Лукасом знаем профессора в Мекленберге, который может написать про немецкую Пенсильванию гораздо лучше Лукаса. Но он никогда не сможет сесть и довести книгу до конца — такой уж он непоседа, — и получается, что он никогда не станет писателем.

Я обратила внимание, что Ивон как-то странно отвела взгляд в сторону.

Три официанта принесли гору тарелок с мясом, и все приступили к трапезе, с особенно завидным аппетитом ела миссис Цолликоффер, да и муж ее не отставал. В разгар пиршества пришла официантка и сообщила, что миссис Мармелл просят к телефону. Уходя, Ивон подмигнула Цолликофферам и пожелала им удачи, незаметно подав им знак стиснутыми вместе руками.

Разговор по телефону длился так долго, что я почти забыла о существовании Ивон. Тем более что в это время меня занимала Дженни Соркин. Наклонившись ко мне, она шептала:

— Посмотрите на это изумительное квадратное лицо Цолликоффера. Оно так напоминает меннонитский амбар, что когда смотришь на него, кажется, что вот-вот увидишь магический знак у него на лбу. — Я с удовлетворением отметила, что мой внук нашел девушку не только остроумную, но и толковую.

Возвратившаяся раскрасневшейся Ивон не спешила присесть:

— Звонил мистер Троксель. Он сказал, что Хертцлеры приняли мое предложение о покупке их фамильного дома — подождите радоваться, — но они настаивают, чтобы я взяла на себя весь необходимый ремонт — подождите возмущаться, — потому что они возвращают мне полторы тысячи долларов на покрытие его стоимости.