Зигфрид Ленц: Рассказы

В свою очередь, Добрица узнала, что Ахим от родителей съехал, он слишком ценит свою независимость и живет теперь один в высотном доме; вечернюю школу он бросил, потому что спозаранок должен приезжать на цветочный рынок, где им арендован фургончик.

Хотя словесный мостик был очень узким, однако Добрица почувствовала, что мать сильно переживает за сына. Старик давно ушел спать, а они все сидели и расспрашивали друг друга. Переночевала Добрица в бывшей комнате Ахима, на его кушетке.

Когда же назавтра, примерно в полдень, Добрица предстала перед Ахимом, ей почудилось, будто какое-то мгновение он глядел на нее, гадая, откуда ему знакомо ее лицо; во всяком случае от нее не укрылось его короткое замешательство, и то, что он не сразу признал ее, причинило ей боль; она назвала себя, он тут же рассмеялся, подхватил ее на руки и перенес через порог квартиры. Увидев, что она подняла его с постели и он, видимо, еще не пришел в себя спросонок, Добрица тотчас все ему простила. А Ахим пригласил ее осмотреть квартиру, или, как он выразился, «мои хоромы». Странное дело, такому здоровенному парню нравилась хрупкая мебель; на стенах висели только картины с натюрмортами из цветов; из высокого окна девятого этажа Добрице открылся чудесный вид на крыши Гамбурга. Встречу они отпраздновали ореховым тортом и красным вином; на ней по-прежнему было платье с алыми маками, на нем — серо-белые кроссовки и черная майка. Он снова и снова заставлял ее пересказывать дорожные приключения, и надо же — у нее получалось это даже без словарика Ей казалось, что она не вправе задавать ему вопросы, а потому не поинтересовалась ни его учебой, ни работой.

Улучив подходящий момент, Добрица выудила из своей кожаной сумочки половинку сломанной ложки и молча положила ее на стол, чтобы напомнить о том вечере на берегу, когда Ахим, вымыв в морской воде посуду, вдруг разломил алюминиевую ложку, оставил одну половинку себе, а другую подарил ей и что-то сказал при этом, чего она толком не разобрала, да ей и не нужно было разбирать, потому что безо всяких слов поняла смысл жеста, поступка, который совершается раз и навсегда. Уставившись на половинку ложки, Ахим не без усилия, но сообразил, что к чему, тут же вскочил и принялся рыться сначала в одном отделении шкафа, затем в другом, перевернул деревянную плошку со всяческими безделушками, выругался, задумался, кинулся на кухню к ящику со столовыми приборами — все тщетно, вторая половинка ложки так и не нашлась. Добрица удержала Ахима, когда он надумал сломать другую ложку. Зато она молча слушала, как он казнил себя и сокрушался, так же безмолвно восприняла его догадку, что ложка затерялась при переезде. Ею внезапно овладело неведомое дотоле ощущение — казалось, будто руки-ноги у нее отнялись и она не может шевельнуться. Ахим целовал ее, умолял простить, она ничего не чувствовала.

Чтобы показать Добрице, как он рад ее приезду, Ахим поведал ей обо всех своих планах; он рассказал, что собирается вернуться в вечернюю школу, и даже поделился тем, как представляет себе будущее, которое откроется ему после сдачи выпускных экзаменов. Вероятно, ее молчание обескураживало его, поэтому внезапно он предложил ей навестить самых близких его друзей: они купили горячего шашлыка и жареных колбасок в теплозащитной упаковке, а к ним красного вина и поехали на автобусе к Сузи и Питу, которые держали дома хомячков, карликовых кроликов и черепашек. За столом Ахим снова упросил Добрицу поведать о дорожных приключениях, она принялась рассказывать, замечая по взглядам, которыми обменивались остальные, как потешает их ее немецкий язык. Ахим при этом выказывал даже какую-то странную гордость. На кухне Сузи предложила Добрице стать подругами, обняла ее и поцеловала в щеку. Как Ахим и предсказывал, вскоре Сузи свела все разговоры к своей излюбленной теме — катастрофам, авариям, космическим пришельцам. Развеселившийся Пит, который работал художником-мультипликатором в одном рекламном агентстве, тут же иллюстрировал ее жуткие пророчества набросками на листках бумаги.

Время от времени Добрица тайком подавала Ахиму знаки, что пора уходить, но тот делал вид, будто ничего не замечает, словно боялся остаться с нею наедине, поэтому все сидел и сидел, предлагал выпить еще по рюмочке и еще. Когда наконец они все же отправились домой, то по дороге Ахим затащил ее в кинотеатр с непрерывным показом; они посмотрели «Земляничную поляну» Бергмана; в темноте Ахим прислонился к Добрице, взял ее за руку — и тут она почувствовала незнакомую легкую боль, которая потом возвращалась каждый раз, стоило ему к ней прикоснуться.