Ольга Романова - Русь сидящая

Будете в Бразилии — скажите там кому: жива Горисолет Ривьера и по-прежнему молится каждый день за свою маленькую дочку и парализованную маму.

Витуся работала младшим инспектором в черной зоне в Талицах, что в Ивановской области. Талиц у нас много, так вот эти — Ивановские, надо доехать до райцентра Южа и оттуда километров 25 трактором по лесной дороге мимо заброшенных и заросших бурьяном деревень, вот и будут Талицы. В Талицах несколько зон, они здесь основа жизни. Весь поселок существует только потому, что работает на зонах. Однако работает со знанием дела, от души — некоторые сельчане даже не держат курицу и козу, ибо зачем доить козу, когда можно доить богатого зека.

Витуся работала в черной зоне, а это не очень хорошо. На черной зоне порядок устанавливается понятиями и поддерживается блаткомитетом. То есть сотрудников тут и в ломаный грош не ставят — ну, кроме тех, с кем блатные в доле в карточной игре и через кого идет алкоголь и наркота для блаткомитета. Витусю все эти материи никак не касались.

Витусю на зоне жалели. Девка-то хорошая, безвредная, да больно уж страшная: высоченная, ногастая, худющая, скуластая, а хоть и блондиночка, но такая конопатая, что спасу нет. Даже зеки Витусей не интересовались. Но одна приезжая столичная штучка, жена архитектора, он тут по мошенничеству срок отбывал, про Витусю говорила, что у нее типаж Натальи Водяновой. Парни-инспекторы полезли в интернет посмотреть, кто такая эта Водянова (фамилию на бумажке записали, москвичку переспросив), но не очень поняли: тоже баба некрасивая, но какая-то вроде заграничная и там в журналах ее печатают, но кто их там, пиндосов, разберет.

Витуся всю жизнь свою сознательную знала, что отчаянно некрасива. “Лядащая”, — со вздохом говорила про нее бабка; не таких внучек она ждала: нормальных хотела, жопастых, в перетяжечках, краснощеких. Но где ж их взять-то: мамаша Витусина при родах Витусиных же и скончалась и унесла с собой в могилу тайну Витусиного отцовства. Говорили, это зек был, валютчик или спекулянт, срок мотал, вот как-то и случилось — бывает, недоглядели, это в зоне называется “внеслужебные связи” и карается всячески. Кто ж теперь разберет. Докторша, которая закрыла глаза Витусиной маме, сказала потом убитой горем новоиспеченной бабуле:

— Девочка слабенькая. Может не выжить. Назовите ее Витой, от латинского Vita , что означает “жизнь”.

Умная была докторша, она быстро в облцентр в больницу перебралась.

Стало быть, выжила Витуся. На лето бабуля отправляла ее на Волгу, в Плес, где в Витином детстве не было никаких крутых дачников, резиденций, яхт и горнолыжных спусков. В Плесе жила бабулина сестра, тетя Катя, большая мастерица насчет маленьких пирожков, из тоненького-тоненького теста, с разными начиночками. Тетя Катя Виту любила, своих детей у тети Кати не было — вернее, был сын, но утонул в Волге по едва ли не первой своей взрослой пьянке в 15 лет, и тетя Катя уж после этого вложила в Витусю всю свою большую и теплую душу. Вите не нравилось работать младшим инспектором в черной зоне в Талицах, она хотела бы перебраться в милый Плес к тете Кате, тем более что и тетя Катя этого хотела, и работу бы себе Вита там нашла, благо Плес внезапно стал модным и богатым дачным местом. С начала века там стали стремительно возводить грандиозные причалы, отели, дачи, рестораны и магазины, понаехали чьи-то надменные жены, город поначалу захлестнула волна нового русского разгула, но потом качество нуворишей сменилось, и Плес облюбовали разного рода силовики с семействами.

Тогда же в Плесе на козырном месте открылся моднейший французский ресторан. Его держала настоящая француженка Елена Вячеславовна, а почему француженка, Вита в подробности не вдавалась. Елена Вячеславовна имела французского мужа и несколько французских детей, была предприимчива, разворотлива, умела понравиться надменным женам и приватно поднести лишнюю рюмочку перепившемуся генералу, вовремя исчезнув, когда того вдруг начинало тошнить или когда к нему опасно приближалась помощница в полурасстегнутой прозрачной блузке.

Тетя Катя устроилась печь в это заведение свои знаменитые пирожки. Витуся помогала ей в выходные, и отпуск она тоже проводила в Плесе, у тети Кати. С тяжелым сердцем возвращалась она в Талицы, но характера она была легкого, тоску ее никто особо не замечал — впрочем, как и ее саму. С бабулей о своем возможном переезде в Плес она даже не заговаривала. Для их маленькой ячейки общества была жизненно важна Витусина колониальная зарплата, это было понятно, и нечего тут обсуждать.