Азарий Лапидус - Падающие в небеса

– Еще не получил, но практически обо всем договорился, – сказал Сапожников, а сердце его предательски заныло: «Ну вот, началось…»

– Я думаю, все будет в порядке. Ваша компания находится в списке стратегически важных участников рынка страны, поэтому государство не даст ей погибнуть.

Сапожников молча кивнул. Он не хотел ввязываться в экономические дискуссии с разведчиком, хотя и понимал, что информация у того имеется достаточная. Но ведь не для обсуждения экономического состояния страны или его компании Михаила срочно вытащили сюда. Серьезный разговор еще не начался. Видимо, Беленький хочет его расслабить, а потом обескуражить чем-то необычным. «Что ж, потерпим», – подумал Михаил.

Беленький с улыбкой посмотрел на Сапожникова, как будто прочитав его мысли:

– Ладно, давайте перейдем к делу.

– Давайте.

– Вам знакомо имя Липсиц? Мэтью Липсиц?

– Что-то крутится в голове, но определенно вспомнить не могу. А кто это?

– Американский ученый, физик, математик, лауреат Нобелевской премии.

Сапожников прокрутил в голове полученную информацию и понял, что никогда прежде не слышал об этом человеке, но какие-то ассоциации имя и фамилия все-таки вызывали. На всякий случай решил ответить твердо:

– Думаю, что я с ним никогда раньше не встречался!

– Ошибаетесь, вы не только с ним встречались, но и дружили! – с улыбкой произнес Беленький.

Брови Сапожникова от удивления поползли вверх, он не смог ничего сказать в ответ на подобное заявление. Несколько секунд продолжалось молчание. Теперь уже Беленький ждал, когда заговорит его собеседник.

– Когда? – с трудом выдавил Сапожников.

– Вы учились с ним вместе в школе!

Михаил Петрович встряхнул головой, будто пытаясь отбросить наваждения, быстро соображая, каким образом он мог учиться с американцем.

– Не ломайте голову, – продолжил Беленький, – его звали тогда Матвей Лившиц.

– Мотя!.. – вырвалось у Сапожникова.

– Да. Ваш лучший друг Мотя, покинувший нашу страну по израильской визе, через Австрию попавший в итальянский пересылочный пункт, а потом благополучно въехавший в Соединенные Штаты. Стандартный путь советской эмиграции. Сегодня этот самый Мотя – выдающийся ученый Мэтью Липсиц.

– Надо же! Кто бы мог подумать?

– Ну, хорошо. Теперь выяснили: вы его знаете. Двигаемся дальше. Нам нужен контакт с Липсицем, – вдруг резко сказал Беленький.

– Ну и контактируйте, а я здесь при чем?

– При том, уважаемый Михаил Петрович, что ваш школьный товарищ Липсиц ведет очень замкнутый образ жизни. Он не общается ни с кем из коллег вне работы, обрубает любые попытки познакомиться, предпринимаемые нашими людьми. Круг его общения очень ограничен: члены семьи и два университетских товарища…

– И как я войду в этот магический круг? – прервал Сапожников.

– Однозначно ответить на ваш вопрос невозможно. Но судя по тому, что эти самые университетские товарищи «нашлись» лишь в последние годы, наши психологи предполагают, что у господина Липсица глубоко сентиментальный склад характера. На чем мы и надеемся сыграть. Нам пришлось очень долго искать людей из бывшей жизни Липсица, и после досконального анализа мы остановили свой выбор на вас.

Сапожников на протяжении всего разговора отрешенно сидел, откинувшись в кресле, но, услышав последние слова, напрягся и выпрямился. Со стороны он напоминал породистую сторожевую собаку, увидевшую противника и готовую моментально на него броситься. Для начала Михаил Петрович спросил:

– Что же я такого важного должен буду делать?

– Разрешите, я поведаю вам о сути задания позже. Для начала я должен услышать ваш ответ, и надеюсь, вы скажете «да!».

– А если я скажу «нет»? – спросил с абсолютно отрешенным взглядом, устремленным мимо собеседника, Сапожников.

– Не думаю, что такой вариант ответа возможен. Обсуждаемая с вами тема является предметом особой государственной важности. И если я сказал, что ожидаю от вас положительный ответ, так это просто вопрос времени. Сейчас, сегодня вечером или завтра утром. Я уверен, что вы, Михаил Петрович, будучи патриотом, не можете ответить отказом.

Беленький произносил слова медленно, почти по слогам, как будто пытаясь достучаться до вдруг ставшего безразличным ко всему происходящему в данный момент в этом кабинете Сапожникова.

«Неужели он не понимает, что шансов отвертеться у него нет?» – подумал директор департамента.

– Илья Иосифович, а могу ли я как-нибудь по-другому помочь вашей организации?