Владимир Маканин - Две сестры и Кандинский

— Артем!

Первая женщина (та, что во мне) по-прежнему не хотела ему поддаться. Ни в коем случае… Зато вторая женщина (тоже ожившая во мне) была готова на все, лишь бы добиться его покоя. Она и победила. Чтобы мужчина уснул. Чтобы спал…

— Артем, прошу, помолчи!

И я кинулась к нему в постель. Чувствуя, как мешает мне неснятый халатик. Говорят, политики всепонимающи. Артем не должен был сомневаться во мне. И он, конечно, сразу поймет. Женщина слаба руками, слаба телом, если она… если она уже лежит на спине.

А потом мы смеялись над вставшей на дыбы нашей постелью. Над собой и над своим идиотским взлохмаченным видом… Ну дела. Ну и побоище!.. Картинка любви! Среди авторитета Кандинского и среди такой ответственной предмитинговой ночи!

Он уснул на полуслове… И с ним вместе, на полувздохе, уснула я… Мы оба скатились в пустоту, в мертвый аут. Мы оба исчезли и провалились в сегодняшний день! Это казалось странным, интеллектуальный изъян. Нелепо в столь важное для него утро. Глупо!.. Очень глупо!.. Но приятно. Не скрою.

Я все же успела выключить ночник».

Во тьме… шаги… шаги!

И тут же замигали огоньки со стороны репродукций-модерн. Сторожевые огни недремлющего искусства.

— О, боже мой!.. Это уже Инна! Мы же с ней договорились, что вместе!.. пойдем на митинг вместе!

Ольга вскочила с постели. Недовольна собой.

И впрямь Инна уже здесь. Пришла!.. У нее свой ключ и свой свежий командирский голос. Свой человек.

— Хватит спать!.. Наше время, сестричка, супер!.. С утра — и на митинг. Когда-нибудь по таким временам скучать будут.

— Потише.

— Впервые вижу спящую знаменитость, — смеется Инна.

— Тс-с.

Моя сестренка Инна — слегка томящаяся натура. За плечами вуз. Востребованный программист, но никак не подыщет себе устойчивое место. Поработает — и оттуда бегом-бегом!.. Слегка рисует. Слегка помогает мне писать диссертацию. Слегка влюбляется в моих поклонников. Моя чудо Инночка!.. Всё слегка.

— Не приискала работу?

— Не.

— А деньги?

— Пока что есть.

— Молодец!.. Хочешь кофе?

— Хочу в Питер.

Чуть что — хочу в Питер. Бравирует. Она такая. Навязчивый повтор ее упрямой томящейся мысли.

Артем, наскоро одевшийся, встал и кричит:

— Что там горит? Что за запахи?

— Инна варит кофе.

— А-а. Младшая сестренка. Ей-то чего не спится — чего в такую рань прискакала?.. А ты, Оля?.. А ты, моя абстрактная красавица! Отвечай! Почему всю ночь бодрствовала — зачем?!

Оба смеются.

— Как зачем?.. Любовь!

— Психованная женщина! Ненормальная! — шумит Артем на всю К-студию. — Как можно влюбляться в политиков! Нет чтобы любить артистов и поэтов!.. Прозаиков, на худой конец.

Но тут же Артем спрашивает у Ольги почти шепотом: — Надеюсь, ночью я вел себя прилично? Извини… Я имею в виду те замечательные минуты… секс.

— В те замечательные минуты Инны еще не было.

— А ночь? была бурная?

— Я бы сказала — да.

— Это неплохо… Это в плюс!.. Секс перед выступлением играет свою подземную роль.

Так запросто выраженный его мужской опыт задевает Ольгу. Она отвечает сдержанно:

— Тебе видней.

— Прости, прости. Слова!.. Это всё адреналин! Предболтовня политика!.. Слова уже распирают. Авангард, рвущийся в рукопашный бой.

Артем легко и по-утреннему нежадно целует Ольгу: — Что-то было ночью еще?

— Кажется, всё… А!.. Еще был пейзажик!

— Что это?

— Ты во сне очень смешно бормотал про какой-то пейзажик… Нет, нет. Все было хорошо, даже отлично, мой милый. Ты чудо. Ты достаточно спал… и… был мужчиной. Всё отлично. Но вот некий пейзажик тебя беспокоил.

— Пейзажик?.. А-а!.. Вспомнил! Расскажу!

Ольга смеется: — Учти. Ты в студии «Кандинский»… В мире Кандинского не нахваливают пейзажики.

Инна принесла кофе:

— По чашечке-другой перед митингом. Прошу.

Все за столом.

Артем рассказывает: — Вчера… Дискуссия о роли искусства. Я — приглашенный оратор… Я как раз сослался, Оля, на твою пустующую К-студию… Почему, когда Кандинский был под теневым колпаком и не пылил, народ здесь толпился даже летом? Поневоле заскучаешь по прошлому… А какая шумная, грандиозная! какая величественная бывала травля! Советская власть, как никто, умела травлей сделать настоящего героя из писателя!.. из художника!.. даже из музыканта!.. Мы там еще поспорили об этом. Мне похлопали… Все шло нормально.

Артем помалу прихлебывает кофе: — Похлопали… А после выступления подходит ко мне мальчишка… явный беспризорник… подросток… ему, я думаю, лет пятнадцать… Кормят ли в упомянутой К-студии обедом? Ему бы, мол, в школу с питанием…