Анита Мейсон - Ангел Рейха

После выступлений ораторов заиграли два военных оркестра. Потом группа штурмовиков проделала какие-то показательные гимнастические упражнения. В палатке усердно напивались партийные функционеры.

В какой-то момент Ганс-Эрик дотронулся до моего плеча.

– Ты должна познакомиться с Эрнстом Удетом, – сказал он.

Я обмерла от изумления. Он здесь?

На самом деле присутствие здесь Эрнста было вполне закономерным. Он являлся учредителем общества планеристов и членом национальной ассоциации планеризма. Только моя детская вера, что он живет на другой планете, помешала мне встретиться с ним раньше. Он выглядел в точности так, как на фотографиях, разве только оказался чуть ниже ростом, чем я ожидала. Он был в темном костюме с гвоздикой в петлице и курил толстую сигару, дым которой клубился вокруг приветливо улыбающегося лица.

Он положил сигару в пепельницу, прежде чем пожать мне руку.

– Мы уже давно должны были познакомиться, – сказал он.

Несколько мгновений я молчала, не находя слов. Меня пугала его слава, его великосветский шик, его обаяние. Потом я набралась смелости посмотреть Эрнсту в лицо. Я поняла две вещи. Я поняла, что он человек доброжелательный и что он испытывает ко мне интерес. И я знала, какого рода интерес. Не назойливый, который мне не нравился, не такой, который тебе в тягость и становится препятствием для дружеских отношений. Эрнст просто интересовался мной, и только.

– Мне кажется, я знаю вас всю жизнь, – сказала я.

– В таком случае вы имеете надо мной преимущество, – сказал он, отпуская мою руку.

– Сильно сомневаюсь.

– Ну, это мы посмотрим. Я наслышан о вас. Будь я человеком нервным, я бы обеспокоился.

– Начинайте беспокоиться, когда я стану подцеплять носовой платок кончиком крыла.

– О, непременно начну. При первом же намеке на такую возможность. Скажите, вы действительно собираетесь освоить трюк с платком?

– На самом деле нет. Здесь позиции уже заняты. В любом случае я не уверена, что это высшее достижение пилота.

– Между нами говоря, я тоже не уверен. Люди, обступавшие нас, оставили попытки вмешаться в наш разговор и отошли в сторону.

– Если серьезно, чем вы собираетесь заняться? – спросил Эрнст. – Я имею в виду – дальше?

– Я студент-медик, – сказала я.

– О, понимаю. И вы хотите заниматься медициной, да? Стать врачом?

– Нет.

– Чего же вы хотите?

– Летать.

Он посмотрел на меня. Я смотрела на белую скатерть в пятнах вина, усыпанную виноградными косточками и крошками сыра.

– Ничто не мешает вам летать на досуге, если вы можете позволить себе такое, – сказал он.

– На досуге, – повторила я. – Я хочу зарабатывать на жизнь полетами.

– Понятное дело, – сказал он. – Но в авиации нет рабочих мест для женщин.

Я задохнулась от гнева. В тот момент я могла бы сорвать шатер с колышков и швырнуть весь их уютный мирок в Альстер.

Увидев выражение моего лица, Эрнст мягко сказал:

– Я желаю вам удачи. Правда.

Сигара у него потухла, и он снова ее зажег. Погасив спичку и убрав коробок в карман, он сказал:

– Как знать? Возможно, все еще переменится к лучшему. – Он задумчиво смотрел на одного из партийных функционеров, который неверным шагом вышел из палатки и стал блевать на траву. – Но всегда остается момент непредсказуемости. Мы живем в непредсказуемое время.

– Мне кажется, вы всегда получаете то, чего хотите, – сказала я.

Выражение лица у Эрнста менялось молниеносно. Он рассмеялся и сказал:

– Вы правы. Это самое разумное высказывание из всех, которые мне довелось услышать сегодня. Давайте за это выпьем.

Я подняла свой бокал, и мы за это выпили.

На родине я осматривалась по сторонам с отстраненным любопытством иноземца.

Казалось, будто вся нация решила впасть в детство и поиграть. Мужчины – неважно, солдаты или нет, – ходили в солдатской форме. Половина населения страны одевалась на военный манер. Маленькие мальчики занимались строевой подготовкой и салютовали. Молодые люди из Арбайтсдинст [3]маршировали по улицам и брали на караул лопатами, и вы насмешливо улыбались на свой страх и риск. На улицах, украшенных флагами, постоянно гремели духовые оркестры и проводились парады.

Парады были красочными и хорошо организованными, но вам вменялось в обязанность восхищаться происходящим. Было что-то страшно неприятное в этой игре, что-то пугающее. Вам надлежало вывешивать за свое окно флаг, когда устраивался парад. Если при виде знамени вы не вскидывали вытянутую руку в характерном приветствии, вам могло не поздоровиться.