Николай Климонович - Цветы дальних мест

— Как понять? — Тон шофера был будто обиженным: повариха варана не ловила, а хаяла.

— Ну как, — скромно поболтала та рукой в воде, другой что-то терла, скребла, а побойчела заметно — взяли ее, документы в порядке оказались. Чуть поубивалась, что обед стынет, но и смирилась быстро. — И сусликов, и мышей. Иной раз в курятники забирается…

— Иди ты, — подбросил шофер полешко в топочку, — курица-то не птица, так ведь и варан не лиса. Ящерица.

— Сравнил хрен с пальцем. — Повариха с шофером уж вполне освоилась. — Ящерица махонькая, а энто ж крокодил.

Володя в разговоре не участвовал. Томился, пальцами приминал сверток на коленях — полотенце и чистую рубаху. А то придирчиво осматривал себя: грудь в волосах, широкий живот в складках розовых, выпуклые родинки на плечах, — находил что-то, сдувал, оглаживал и похлопывал. Шофер ткнул в него пальцем.

— Не, ты в зоологии не петришь, Федоровна. Спроси лучше у товарища геолога, он скажет.

— Ящерица… — прорезался Володя, но повариха с сомнением глянула и на него, и на варана.

— Прошлый год, — сказала она, — мы с зятем в пустыню в вашу ездили.

— У тебя и зять есть? — удивился шофер.

— И дочка, и зять. — Тетя Маша наклонила голову, любуясь то ли этим семейным обстоятельством, то ли вычищенной кастрюлей.

— Не поверишь, — упер шофер щеку в ладонь, — ведь молодая какая!

Повариха глазом на него повела с сожалением, продолжала:

— Поехали, значит, за шерстью от верблюдов. В это время, было в мае тоже. Выхожу, а на земле энтот самый крокодил лежит, дохлый конечно, нутро выворочено. Так казах, к кому ездили, говорил, что вран этот по ночам ходил овец сосать. Подберется под живот и сосет вымя. А назавтра молоко скисает опосля него.

— Так его приручить надо было — приручить простоквашу готовить.

— Между прочим, — вставил Володя, — накормить бы его не грех.

Варан лежал в сторонке, ни движения не проходило по шкуре, а густо ползали мухи.

— О, товарищ геолог мудрое слово сказал. Ты говоришь, молоко сосет, мы сейчас и проверим, сейчас ему граммулечку накапаем…

— 3-заладили: товарищ геолог, товарищ… — возмутился наконец Володя, но шофер уж исчез в доме.

— Сивым волосом порос, а чудной, — повариха головой покачала. — Пьющий хоть?

— Кто — я? — изумился Володя прямо поставленному вопросу.

— Христос с вами, он.

— Почем я знаю. 3-за рулем вроде нет…

— Вот я и вижу, что пьющий, — удовлетворилась повариха, — такие шустрые завсегда…

Шофер нес из дверей блюдечко разведенной сгущенки. Доза была гомеопатическая, молоко едва прикрывало донце.

— Сперва попробуем, — пояснил, — может, и не станет.

— Надо ж, угощать его вздумал. — Повариха подняла таз и ухнула содержимое на песок. Потом налила из бидона чистой воды, взялась полоскать. — А на что он нужен? Ведь страшной.

— Первым делом, ты здесь блевотину не разводи, — указал шофер, — подальше от дома относи-то. И потом, ты не понимаешь, а варан в домашнем хозяйстве очень может сгодиться. Правда, начальник?

Володя брезгливо пожал плечами, не ответил.

— В Египте, например, энтих крокодилов во дворе в будке держат заместо собак. — Шофер блеснул сталью во рту. — А в городах на цепочке гулять водят.

Руки поварихи замерли.

— Да что ты!

— Так вот. — Шофер уставил блюдечко задалеко от черты, куда привязь могла достать, ухватил палку, приладился осторожно блюдечко пододвигать. Варан лежал. Казалось, он совсем спекся. Хвост скрутил, глаза запрятал.

— Миша из него хочет чучело сделать, — произнес Володя отчетливо.

— Чучело — и в музей, — снова нашустрил шофер.

— Ты, музей! — прикрикнула тетя Маша — за километр видно, как она начальству подыгрывает. — Под самую морду пододвинь.

И Володя встрял:

— Так он не достанет. Видите — он совсем обессилел… Дайте я.

— Леший его знает: обессилел или нет.

Володя схватил палку, но голова варана приподнялась, зашипела, надулся мешок округ шеи. Володя скоренько посторонился.

— А ты говоришь — без сил. Да у него силищ!.. О, вот и водичка наша.

Педантично, но неуклюже маневрируя, дугой подъезжал Миша к душу, фляги позванивали на прицепе, вода побулькивала. Миша вылез, но оказался будто задумчивым.

— Пацана-то где потерял? — хватил его шофер по спине, но Миша даже не осклабился. Вздохнул, потоптался, рассеянно глянул туда-сюда.

— Что — пьет? — спросил Володю, который стоял над блюдечком с палкой в руке. — Да не, он не будет, — ответил сам себе тоскливо. — Сгущенку он не жрет. Хищник он, мне сеструха говорила. — Посмотрел на тетю Машу, на террариум с тазом наверху, почесал голову, спросил негромко, как бы между прочим: — Не видали, никто здесь не проезжал?