Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

Впрочем, он пишет: "Друг мой: ты разве не замечаешь, что я только тень около тебя и никакой "сущности" в Розанове нет?".

Действительно — сущности нет, а мудрые "Листья" существуют.

***

"История России — это вовсе не Карамзин, а история водки и недопетой песни".

Именно такой она остаётся и в наши дни.

***

Я всегда не верил в то, что под "Мёртвыми душами" есть хоть какая-то реальность. Розанов пишет, что "Мёртвые души" Гоголь не "нашёл", а, "принёс".

"Через гений Гоголя у нас появилось гениальное в мерзостях".

Это верно, ведь теперь торгуют уже не мёртвыми душами, а "запасными деталями" человека. И делают это врачи!

***

"Я счастливый человек и рад, что так мало написал книг".

Это словно мои слова, моё чувство. Если жена отвлекает меня от писания, я охотно иду на её зов, ибо знаю, что в творчестве заложен дикий эгоизм. Я не хочу, не имею права утопать в нём, оставлять домашние обязанности, пренебрегать добротой и заботами близких. Не эта ли беда подстерегает большинство писательских семей?

***

16 июля 2002 года.

Дочитал "Последние листья". Общее впечатление: всё же не хватило Василию Васильевичу русской широты. Под старость лет его стали интересовать лишь две темы — оправдание разврата в мире и ненависть к "революционеришкам" и евреям.

Записи за 1916 год начинаются словами (5 января 1916 г.). "Поблядовать всем хочется", а заканчиваются (21 октября 1916 г.): "О, как я хочу разврата. О, как я хочу страсти быков. О, не обращайте внимания на протесты женщин. Они притворяются. Насилуйте их — это единственное, что они от вас желают. Бык: хочешь ли ты? Это единственно важное".

В том году ему шёл уже 62-ой год. Подобные итоги говорят не столько о широте мышления, сколько о старческих комплексах.

В записи того же дня, имеющей название "Мировая собака", он рассказывает о том, что источником его сладострастия является запах половых органов. "Никто не поверит, что это у меня с 8–9 лет (до гимназии, хорошо помню). Но это — так".

Ну что ж, у всех свои "тараканы". Но, увы, я стал замечать, что розановские какие-то особенно мелкие и противные. Это уже не искренность (то есть смелость суждений), а смакование гадкого в себе, духовный мазохизм.

Гуманного начала, свойственного русской классике, явно не хватает. А ведь он знал классику. Но, превратившись в убежденного монархиста (это при Распутине-то!) и ненавидя революцию, Розанов смешивает в одну кучу современную ему литературу и революционные идеи: "Горький, Мережковский, Роза Люксембург, Либкнехт и Вергежная. Это малое стадо — кому оно нужно и кто им занят, кроме их самих".

Тут Василий Васильевич явно не досмотрел.

Конечно, через сто лет оценивать события легче, но всё же мы вправе ждать от своих кумиров большей прозорливости.

Ну а что касается евреев, то более всего он боится, как бы они своим потомством не заполонили всю Россию. Положительных качеств у евреев он вообще не видит, для него вся их деятельность — жидовство. "Жратва — вот всё, что жаждут евреи".

До чего же въелось это гнусное убеждение — "всё зло от жидов". В наши дни уже вывешивают заминированные антисемитские плакаты. Гибнут, снимая их, неравнодушные, то есть лучшие люди. О прогрессе в области духа и не мечтай, Степаныч.

Однако есть резон ещё раз "прогуляться" по "Последним листьям" и подумать.

***

О комплексах Розанова: "Я ненавидел брата Колю… Я ненавидел Кострому… Потом ненавидел всех своих учителей. Я ненавидел оттого, что был несчастен. И несчастен был оттого, что ненавидел".

Как же такому мальчику не обрасти комплексами…

***

"Слово — бессилие.

Слова — кто не может сделать".

А сам Розанов только и делал, что говорил, говорил, говорил… И писал, но это — одно и то же.

***

"Когда родители "расходятся", в детях утрачивается основание к своему бытию… они "буквально теряют почву под ногами", "ведь рождены — то они из любви".

Это великая правда. В этом главная детская беда. Поэтому, люди, женитесь поздно, уже созрев до любви к детям. Но понимаю, что это совет лишь для мудрых, а много ль таких?!

***

"И вот начнётся "течение Розанова" в литературе (знаю, что начнётся)". В этом "нескромном" предположении подлинная прозорливость, которой не достаёт большинству литераторов. И храбрость.

***

"… Из 10000 — 9999 имеют задачею "дать от себя детей", и только 1 — дать сверх сего "кое-что".

Так и должно быть, Василий Васильевич. Немыслимо представить 9999 Пушкиных.

***

Призывая нас к совокуплению и оплодотворению, оправдывая хлыстов с их свальным грехом, Розанов говорит: "…Человек-то ведь "по подобию". На такое панибратство с Богом отчаивалась разве-что одна Зинаида Гиппиус.