Дмитрий Вересов - Огнем и водой

Тот злился – пора бы понять, что здесь психоанализ обычное и даже модное дело еще со времен Фрейда. Тем не менее Наташа изливать душу перед каким-то неизвестным ей доктором не собиралась. Не верила в психоанализ и Фрейда.

– Natalie … – напевал Егор этим утром.

Но не стоило думать, будто Наташа занимала в этот момент его мысли. Кроме того, он не помнил больше ни слова и потому повторял это «Натали» бесконечно, добавляя к нему винни-пуховское «трам-пам-пампарам».

– Этот стон у нас песней зовется! – реагировала Наташа, вспоминая бородатый анекдот про Паваротти и Рабиновича.

Она сидела на постели, скрестив ноги по-турецки, и рассматривала журнал со своей последней фотосессией.

Интерес в Англии к русским всегда был неподдельным, несмотря на вечное противостояние двух держав. Наташа слышала, что еще во времена Отечественной войны двенадцатого года достаточно было атаману Платову сообщить, что отдаст он руку и сердце дочери тому, кто пленит Наполеона, и в Лондоне сразу же появился рисунок, изображавший «мисс Платов» в казачьем мундире.

Теперь же на внимание лондонцев претендовала госпожа Иволгина. В спортивной форме. Наташа вспоминала со смехом, как серьезно объясняла в свое время Курбатову, что не собирается позировать обнаженной.

Он тогда даже оскорбился.

– О чем ты, милая? Наслушалась пропаганды про развратный Запад?! Тут моралистов не меньше, чем у нас, поверь! Так что никакой обнаженки… Даже если ты сама пожелаешь!

Да, Наташа и сама вскоре убедилась, что насчет «секса и насилия», безраздельно торжествующих в западной массовой культуре, советские идеологи слегка перегнули, пользуясь тем, что прямого доступа к этой самой культуре у публики не было.

Сразу после переезда Наташа часто и с интересом смотрела запрещенные в Союзе программы и фильмы, несмотря на то что не всегда улавливала смысл – английский ее поначалу оказался недостаточно хорош. Правда, многочисленные комедийные сериалы казались страшно глупыми, и раздражал смех за кадром. И слишком часто мелькали на телеэкране счастливые детские мордашки. В каждом ребенке Наташа видела дочь. Курбатов делал вид, что ничего не замечает. Впрочем, что он мог сказать ей?! Такта не бередить рану у него хватало.

– Такая-сякая, сбежала из дворца, такая-сякая, расстроила отца! – Он сменил пластинку.

Наташа качала головой. Во дворцах она не жила, отца, вероятно, расстроила, но на этот счет ее совесть была спокойна. Будем считать, что квиты! В любом случае, шутки на эту тему ей не нравились.

С Курбатовым Наташа чувствовала себя еще более одинокой. И лишь школа гимнастики, в которой она уже больше года преподавала, помогала отвлечься от своих мыслей. Наташа никогда не думала, что когда-нибудь окажется на месте своего первого кумира – тренера из амурского поселка. Наташа подозревала, что немного разочаровывает девочек тем, что не желает рассказывать о своей родине. Молодым англичанкам, с которыми она занималась, она, вероятно, казалась жертвой режима. С подачи Курбатова разлука Наташи с дочерью стала выглядеть в глазах английской общественности как еще одно преступление советской власти. Власти, разлучившей мать и ребенка. Но она-то помнила, что случилось на самом деле.

Обедали вместе все реже, и Наташа была этому рада. Переодеваться к обеду в домашней обстановке Курбатов не считал нужным, а вот Наташа, хорошо помнившая уроки Джейн, не забывала сменить платье.

– Я буду скоро говорить с одним человеком – это продюсер с Би-би-си, – сообщил Курбатов и посмотрел на нее с таким видом, словно сделал невесть какой подарок.

– Я гимнастка, а не телезвезда! – сказала она, без аппетита ковыряясь в тарелке.

«Гимнастический» салат внушал ей сейчас отвращение, но приходилось придерживаться диеты. Вот ведь парадокс – кто бы мог подумать, что здесь, в Англии, она станет мечтать об отцовском нехитром застолье. Да еще этот пудинг. «Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса!..» Она предпочла бы на десерт что-нибудь другое, но решила не капризничать.

– Бунт на корабле?! – Курбатов оставался невозмутим. – Гимнастка вполне может быть телезвездой – одно другому нисколько не мешает.

Она посмотрела на него внимательно. И поняла, что все сказанное ею будет пропущено Курбатовым мимо ушей.

– У тебя слишком много свободного времени, – продолжил он. – Знаешь, я думаю, причина всех человеческих ошибок – это избыток свободного времени. Человек принимает правильное решение в первый момент, потом начинается рефлексия, сомнения, а за ними, как правило, – ошибки. Тогда, в России, ты все решила правильно, а дочку ты еще увидишь, не сомневайся…