Чезаре Дзаваттини - Слова через край

Кьяретти (бросив на Салони понимающий взгляд, продолжает читать). «Наводнение в Калабрии. Тысячи гектаров затоплены. Дома разрушены. Погибло бесчисленное множество голов скота. Имеются жертвы среди населения».

Антонио (будто его ударило электрическим током). Поднимается занавес… Выходит актер и громким голосом говорит о наводнении в Калабрии. Тысячи гектаров затоплены, дома разрушены. Бесчисленное множество голов погибшего скота всплыло на поверхность вод. Человеческие жертвы… Занавес опускается…

Кьяретти (со значением). Это не искусство.

Антонио делает жест, как бы желая сказать: какая жалость!

Достаточно какого-нибудь нюанса, чтобы газетное сообщение заиграло, прямо на лестничной площадке, стало зрелищем. Но все-таки что-то требуется еще. Не думайте, что эти проблемы мне чужды, ведь цензура, в сущности, одно из проявлений вкуса.

Антонио (ободренный, прежним тоном). Я понял. Поднимается занавес. (Кричит.) Наводнение в Калабрии! Тысячи гектаров затоплены, дома разрушены! Бесчисленное множество голов скота всплыло на поверхность вод! Человеческие-е жертвы-ы-ы. (Его завывание постепенно становится более протяжным, словно выражая инфантильный, но вполне сознательный укор.)

Кьяретти (протестующим тоном). Ну, ну, нечего вам! Вы это произносите так, словно хотите возложить на меня вину за разлив рек. За это отвечают компетентные учреждения.

Антонио.Было бы хорошо, если бы с каждым днем эти различия все больше стирались. (Вскакивая на ноги.) Кто против войны — поднимите руку!

Поднимает руку; Кьяретти и Салони после некоторого колебания следуют его примеру. Первым руку поднимает Кьяретти, а потом, поглядев на него, и Салони.

(С удовольствием.) Наконец-то мы пришли к согласию. Я уже не вижу, что у одного руки слишком волосатые, а у другого глаза чуть подслеповаты. Вы оба даже кажетесь мне красивыми. Вы одухотворены. Слышите звуки труб?..

В самом деле раздаются звуки труб, и высвечивается сцена, изображающая площадь, на которую падают тени человеческих фигур, появляющихся и исчезающих и раскрытых окнах. На площадь выходит Герольд в сопровождении двух барабанщиков.

Герольд (громким голосом). Объявлена война!.. Война!.. Война!.. (Повторяет слово «война» на разные лады — растягивая, сокращая, быстро, медленно, пронзительно, торжественно, нежно, угрожающе.) Все граждане обязаны немедленно явиться на призывные пункты!

Тени в окнах колеблются, как волны. Никто не выходит на площадь. Снова раздается барабанный бой. Появляются два всадника , предшествующие прибытию Главы. А вот прибывает и сам Глава — большой, толстый, с грозным выражением лица. Он тоже верхом на детской деревянной лошадке, состоящей лишь из головы и палки.

Глава (властно). Считаю до десяти… Кто не явится, будет расстрелян.

Бьют и тотчас смолкают барабаны.

Раз, два, три, четыре, пять…

Делает неожиданную паузу, вновь бьют и мгновенно смолкают барабаны.

Шесть… семь… восемь… девять…

Долгая, мертвая тишина.

Девять с четвертью… девять с половиной…

Силуэты за жалюзи обнимаются: мужья и жены, матери и сыновья. Наверно, прощаются перед разлукой.

Девять с половиной… Девять и три четверти… Десять!

Он окидывает взглядом окна и ждет. Тени застыли неподвижно. Тишина кажется еще более давящей, бесконечной.

Десять!..

Никто не появляется. Проходит еще несколько томительных секунд. Глава все пытается делать хорошую мину при плохой игре и вдруг, уткнувшись в плечо одного из барабанщиков, разражается рыданиями. Так они и покидают площадь, а вслед на одной ножке скачет Антонио, как мальчик, бегущий за бродячими клоунами.

Кьяретти (изо всех сил трясет головой, а в это время персонажи аполога исчезают). Ну, это уже лишнее. Наш подопечный любит разные отступления от темы.

Салони.Да, верно. Подумайте, что было бы, если я, заключая крупную сделку, вдруг вскочил бы и пустился в пляс… а потом опять уселся бы и продолжал переговоры.

Кьяретти (указывая на Антонио). К сожалению, им многое позволено. Как шутам.

Салони (которому Кьяретти отдал газету, вдруг читает вслух одну заметку, и постепенно в голосе его звучит все большее изумление). «Он хочет купить глаз. Милан, двенадцатого. Синьор Н. Б. из Ломеллины в течение нескольких дней разъезжал в автомобиле по нашей провинции в поисках человека, который согласился бы продать ему глаз. Как сообщают, вчера вечером он встретился с неким Джакомо Н., который, находясь в затруднительном денежном положении, допускает мысль о том, чтобы обдумать эту перспективу».