Эдвард Морган Форстер - Куда боятся ступить ангелы

- Тише, тише! - закричали сзади пожилые зрители. - Пусть боги­ня продолжает!

Но молодые люди в соседней ложе не унимались и умоляли Лючию оказать им те же милости. Она сделала шутливо-отрицательный жест, отводя просьбу. Один из юношей швырнул в нее букетом. Она оттолкнула букет ногой. Но тут же, поощряемая ревом публики, подобрала цветы и швырнула в зал. Генриетте, как всегда, не повезло. Букет попал ей прямо в грудь, из него выпала любовная записочка.

- Это ты называешь классикой? - завопила Генриетта, вскакивая с места. - Сплошное неприличие! Филип, сейчас же уведи меня от­сюда!

- Чье это? - закричал ее брат, поднимая кверху в одной руке бу­кет, в другой - записочку. - Чье?

Зал словно взорвался. В одной из лож началось бурное движение, будто кого-то выталкивали вперед. Генриетта двинулась по проходу, мисс Эббот поневоле последовала ее примеру. Филип, не переставая смеяться и выкликать: «Чье это?» - замыкал шествие. Он был пьян от возбуждения. Жара, усталость, восторг бросились ему в голову.

- Слева! - крикнули ему. - Innamorato ( влюбленный) находится слева!

Филип покинул своих дам и юркнул к ложе. Навстречу ему попе­рек балюстрады вытолкнули молодого человека. Филип протянул ему букет и записку. И вдруг его крепко схватили за руки и горячо их пожали. Филип нисколько не удивился, ему это показалось вполне естественным.

- Почему вы не написали? - воскликнул молодой человек. - За­чем такой сюрприз?

- Да нет, я написал, - весело и громко откликнулся Филип. - Я ос­тавил карточку сегодня днем.

- Тише! Тише! - закричала публика, которой все это надоело. - Пусть богиня продолжает!

Мисс Эббот и Генриетта исчезли.

- Нет! Нет! - закричал молодой человек. - Вы от меня не убежите.

Филип вяло пытался высвободить руки. Приветливые молодые люди перегнулись через барьер и приглашали Филипа к ним в ложу.

- Друзья Джино - наши...

- Друг? - воскликнул Джино. - Нет, родственник! Брат! Это фра Филиппо. Приехать из Англии и даже не предупредить!

- Я оставил записку.

Зрители начали шикать.

- Присоединяйтесь к нам.

- Спасибо - я с дамами... не могу...

В следующую минуту его втащили за руки в ложу. Дирижер, ви­дя, что инцидент исчерпан, поднял палочку. Зал утихомирился, и Лючия ди Ламмермур возобновила арию безумия и смерти.

Филип шепотом знакомился с приятными юношами, которые втащили его, - возможно, сыновьями торговцев, или студентами-меди­ками, или клерками, служащими у стряпчих, или тоже сыновьями зубных врачей. В Италии трудно распознать, кто - кто. Их гостем на сегодняшний вечер был солдат. Теперь он разделил эту честь с Фи­липом. Им пришлось стоять впереди рядом, обмениваясь любезнос­тями, а Джино, до восхитительности знакомый, играл роль учтивого хозяина. Порой Филипа охватывал приступ страха, до сознания его доходило, какую кашу он заварил. Потом страх проходил, и Филип опять поддавался чарам веселых голосов, смеха, ни разу не прозву­чавшего фальшиво, и легкого похлопывания лежащей у него на спи­не руки.

Только перед самым концом удалось уйти - в тот момент, когда Эдгар запел, бродя между могил своих предков. Новые знакомцы Филипа пригласили его на следующий вечер в кафе «Гарибальди». Он пообещал прийти, потом вспомнил, что по плану Генриетты он к тому времени уже покинет Монтериано.

- Так, значит, в десять часов, - напомнил он Джино. - Мне надо поговорить с вами наедине. В десять утра.

- С удовольствием! - засмеялся тот.

Мисс Эббот не ложилась и поджидала его. Генриетта, по всей ви­димости, прямо пошла спать.

- Это был он, да? - спросила мисс Эббот.

- Вы угадали.

- Надо полагать, вы ни о чем не договорились?

- Нет, конечно, до того ли мне было? Вышло так... словом, я был не подготовлен. Но какое это имеет значение? Почему бы нам не об­судить дела, пребывая в хороших отношениях? Он совершенно оча­рователен, друзья его тоже. Теперь и я ему друг. Утраченный и обре­тенный брат. Ну и что тут плохого? Уверяю вас, мисс Эббот, в Анг­лии - одно, в Италии - другое. Там мы строим планы, руководству­ясь высокими моральными принципами. А здесь убеждаемся, какие мы остолопы, ибо жизнь тут идет сама собой, независимо от нас. Боже, что за ночь! Видели ли вы раньше такое лиловое небо и такие се­ребряные звезды? Словом, как я уже говорил, беспокоиться глупо, он не похож на нежного отца. Этот ребенок ему нужен так же, как и мне. Просто он потешался над моей матерью, как потешался надо мной полтора года назад. Но я его прощаю. У него есть чувство юмо­ра, да еще какое!