Джей Макинерни - Яркие огни, большой город

— Я в тебе разочарован, шеф. Всегда считал тебя человеком запасливым и воздержанным.

— Друзья подвели.

— Придется сесть за телефон,— говорит Тэд.— Нам нужно найти горючее. Cherchez les grammes 20 20 Ищите граммы (по аналогии с «ищите женщину») (франц.) .

Никого из тех, у кого водились эти самые граммы, дома не оказалось. У тех же, кого удалось застать, не было ни крошки горючего. Тут явно существует какая-то закономерность.

— Черт бы побрал этого Уорнера,— говорит Тэд.— Никогда не берет трубку. Уверен, что он сидит у себя на чердаке в обнимку с кайфом и просто не обращает внимания на телефон.— Тэд кладет трубку и смотрит на часы, которые показывают время в важнейших точках мира, включая Нью-Йорк, Дубай (это где-то в Персидском заливе) и Оман. — Одиннадцать сорок. Немножко рановато для «Одеона», но если уж мы выберемся в центр, тут такая жизнь пойдет, нюхай — не хочу. Готов?

— Скажи, а у тебя никогда не возникало желания — очень сильного — провести тихий вечер дома?

На мгновение Тэд задумывается:

— Нет.

Обстановка в «Одеоне» действует на тебя успокаивающе: сверкающие, гладкие панели на стенах, мягкое освещение, чистенькое кафе, оформленное в духе «Картье-деко»,— тут всегда и несмотря ни на что чувствуешь себя сносно. В искусственном свете у стойки бара ты видишь знакомые лица, лица людей, для которых дневное существование — лишь вывеска: модельер, писатель, художник. У бара сидит манекенщица из агентства, где работала Аманда. Ты не хочешь ее видеть. Тэд вьется вокруг нее юлой и осыпает поцелуями. Ты идешь в другой конец бара и заказываешь стопку водки. Ты приканчиваешь ее и едва успеваешь заказать другую, как тебя подзывает Тэд. С манекенщицей — еще одна девушка. Тэд представляет их: Элейн и Тереза. Элейн, манекенщица, работает под панка: короткие, подбритые темные волосы, высокие скулы, совершенно выщипанные брови. Если поискать для нее подходящие эпитеты, то, пожалуй, лучше всего подойдут два: металлическая и мужеподобная. Оба слова на М. Тереза — блондинка, чересчур коротковата и полновата для манекенщицы. Элейн оглядывает тебя так, словно ты куплен ею в супермаркете по оплошности и теперь она собирается вернуть тебя обратно.

— А ты не приятель Аманды Уайт?

— Я ее муж. То есть, бывший муж.

— Она работала в Париже, показывала осенние модели,— говорит Тэд,— и попала в перестрелку между палестинскими террористами и французской полицией. Полнейшая нелепость. Случайно проходила мимо. Бессмысленная смерть. Он не любит говорить об этом.

Тэд выкладывает все очень убедительно. Ты сам ему почти веришь. Он производит впечатление человека, причастного к мрачным тайнам закулисной политической игры, и это внушает доверие к его немыслимым россказням.

— Это ужасно,—говорит Тереза.

— Это трагедия — настоящая трагедия,— говорит Тэд.— Извините, я вас покину на минуточку, у меня есть кое-какие дела.— Он откланивается и направляется к двери.

— Это правда?

— Не совсем.

— А что Аманда делает сейчас? — спрашивает Элейн.

— Не знаю. Думаю, она в Париже.

— Стойте-ка,— говорит Тереза.— Она жива?

— Мы, можно сказать, разошлись.

— Жаль,— говорит Элейн.— Она была ничего.— Элейн поворачивается к Терезе.— Без претензий, свеженькая, как парное молоко. И большая искусница по части этих дел.

— Я этого не понимаю,— говорит Тереза.

— Я тоже,— отвечаешь ты.

Ты хотел бы как можно быстрее сменить тему. Тебе не нравится изображать птицу с перебитым крылом, особенно когда ты именно так себя и чувствуешь. Подбитый селезень... Тебе бы хотелось быть орлом или ястребом, безжалостным и хищным, парящим среди одиноких скал.

— А ты вроде бы что-то писал? — спрашивает Элейн.

— Да, пописываю немного. Точнее говоря, я редактор.

— О боже,— произносит Тереза, когда ты упоминаешь название своего журнала.— Я читаю его всю жизнь. То есть, его выписывают родители. Я всегда листаю его, когда жду приема у гинеколога. А какая у тебя фамилия? Может, я слышала о тебе? — Она спрашивает о журналистах и художниках, работающих в журнале. Ты вываливаешь ей на голову обычную порцию сплетен, которые никогда не прошли бы проверки в твоем отделе, особенно под бдительным оком Липучки.

Не вдаваясь в подробности, намекаешь на то, что занят чрезвычайно важным и ответственным делом. Раньше ты мог запросто убедить в этом не только себя, но и других, теперь же душа не лежит. Тебе претит такое позерство, однако продолжаешь хвалиться, словно для тебя и в самом деле важно, чтобы эти две совершенно чужие особы незаслуженно восхищались твоей персоной. Лакейская должность в уважаемом заведении не многого стоит, но это все, что у тебя есть.