Мария Воронова - Ухожу от тебя замуж

Она улыбнулась, прогоняя грусть, и поспешила к Вите в палату. Он спокойно сидел с Софьей, но, увидев на пороге Александру, сразу потянулся к ней, просиял, а когда она поскорее взяла его на ручки, прильнул к ней изо всех сил и вздохнул протяжно и удовлетворенно.

Пришлось прикусить губу и задрать лицо к потолку, чтобы не расплакаться.

Ближе к обеду Софья заглянула снова, осмотрела ребенка и разрешила поесть что-нибудь легкое. Это оказалось весьма кстати, потому что Витя изрядно проголодался и плакать еще не плакал, но на дневной сон уже никак бы не пошел.

Александра волновалась, что нет при себе детской еды, но с кухни принесли какую-то специальную субстанцию, Витя с аппетитом ее умял и заснул, едва проглотив последнюю ложечку. Она положила его в кроватку, легла сама на большую постель и тоже мгновенно уснула, и так крепко, что, когда Виктор разбудил ее, не сразу смогла понять, где находится.

Несколько секунд она бессмысленно смотрела на незнакомые стены в желтенькой масляной краске, на постороннего человека в превосходном костюме и не понимала, зачем он обнимает ее и тормошит.

Только когда он несколько раз повторил «Сашенька моя, роднуленька», она сообразила, что находится в больнице, а рядом не кто иной, как бывший муж.

Ни слова о том, что Стрельников, на минуточку профессор хирургии, уехал от больного сына, не распознав инвагинации, сказано, естественно, не было. Виктор напирал на ее внимательность и героизм, и Александра не стала упрекать его, зная по большому опыту семейной жизни, как мгновенно портится настроение мужа, когда ему пытаются сказать, что он не идеал и не совершенство.

Вдруг вспомнилось, как один раз она пришла за Катей в садик и нашла дочку с высоченной температурой. Садик был хороший, поэтому находился довольно далеко от дома, пять остановок на автобусе, и Александра поняла, что больному ребенку такая дорога будет очень тяжела. Она позвонила Виктору, который как раз в то время обзавелся машиной, и попросила приехать за ними. «Ладно», – сказал муж. Воспитательница позволила ей положить Катю в кроватку, дала водички, и девочка уснула. Вити все не было. Воспитательница стала сначала нервничать, потом злиться: ей давно было пора домой. Александра извинялась как сумасшедшая, неудобство перед воспитательницей и стыд от собственной беспомощности мешались с беспокойством за ребенка. Наконец, когда часы показали половину девятого и воспитательница пригрозила вызвать «Скорую помощь», приехал Витя.

Он рассыпался в похвалах воспитательнице, поблагодарил за самоотверженность, заявил, что хирург, перманентно спасающий человеческие жизни, не может так свободно распоряжаться своим временем, как простые смертные, и увез семью домой.

Александра была на таком взводе, что упрекнула мужа за долгое ожидание. Сказала, что надо было сразу ехать за ними, а потом вернуться на работу, если у него там еще оставались какие-то важные дела.

Виктор вдруг повернул к ней лицо с совершенно белыми выпученными глазами, как бывают у вареной рыбы, и заорал, что она должна была вызвать такси, а не сидеть три часа в садике, мучая собственную дочь. Что она не может справиться самостоятельно с простейшими вещами. Что он кормит семью и заслуживает того, чтобы эта самая семья ценила его труды, а не превращала в мальчика на побегушках.

Александра испугалась: раньше она не думала, что добрый, ласковый ее муж способен на такие вспышки гнева. А когда Катя стала поправляться и тревога за дочку немного отпустила, Александра решила, что муж был в принципе прав. Действительно, если человек зарабатывает столько, что его жена может себе позволить такси, он вправе надеяться, что она при необходимости воспользуется этой услугой, а не станет выдергивать его с работы.

Ну а когда Виктор обнял ее и сказал, что «погорячился», она и вовсе перестала на него сердиться и постаралась забыть всю историю.

А теперь вот вспомнилось. Да так, что тошнота подступила.

Оказывается, это не муж был такой хороший, а просто она не позволяла ему быть плохим. Все время брака она тщательно контролировала себя, каждое свое слово, чтобы не допустить повторения того скандала, не видеть на лице мужа этих отвратительных вареных рыбьих глаз. Всегда и все делала так, чтобы не пришлось убедиться в том, что муж – отъявленный эгоист. Никогда не позволяла потенциальной энергии его любви перейти в кинетическую. Все шло так, как он того хотел, а Александра оставалась с приятным сознанием, что, конечно, он поступился бы своими желаниями, если бы только она его об этом попросила. Кажется, подумалось ей теперь с неожиданно острой горечью, везде в мире этот метод называется: «не трогай говно, чтобы не воняло». Вот она и не трогала… Только зачем-то жила с ним.