Мария Воронова - Ухожу от тебя замуж

– Или так, – согласился Колдунов. Подождал, пока Иван Александрович скрылся за дверью, и со вздохом продолжал: – Нехорошо говорить гадости о коллегах, и я сплетен не люблю. Передо мной стоит нелегкая задача…

– Ты не на ученом своем совете сейчас выступаешь. К сути давай, – перебил Ивлиев.

– Суть такая, что я даже не знаю, как лучше: очернить вашего коллегу или благородно промолчать об его художествах.

– Ну раз уж начал, то давай говори! – хлопнул ладонью по столу Ивлиев. – Разрешаю тебе опустить часть про твои моральные терзания и муки совести.

– Ну в общем, Стрельников очень плохой хирург. Ужасный просто.

– Какая сенсация! А то мы не знали!

– Казалось бы, мало ли плохих хирургов на свете, – продолжал Ян Александрович без улыбки, – но если ты хочешь имя и поток больных, то должен иметь свою уникальную фишечку. У кого-то это щитовидка, у кого-то толстая кишка, ну и так далее. Стрельников тоже захотел окучивать свою грядку, осмотрелся и расстроился. Все занято. Докторская у него по желудочно-кишечным болезням, это востребованная тема, но, увы… он знает лучше всех про химический состав желчи и камней, но что в этом толку, если любой ординатор второго года способен удалить желчный пузырь лучше, чем он? А операции на желчных путях, особенно реконструктивные, это высший пилотаж. Это надо такие руки иметь! Плюс каждый день тренироваться. Попробовал он себя на ниве панкреатодуоденальной резекции, так, извините, при взрыве бомбы летальность меньше, чем оказалась у него. В общем, такое. Все товарищи вокруг оперируют, а к Витеньке пациенты не идут. И конверты, соответственно, не несут.

– Печаль, – ухмыльнулся Ивлиев.

– Ну именно что! Стрельников помучился-помучился, да и нашел-таки гениальное решение. А почему бы не подбирать тех, от кого медицина отказалась? Почему бы не заняться пациентами с терминальными фазами онкологических заболеваний? Их, во-первых, много, во-вторых, никому они не нужны, и в-третьих, они готовы платить любые деньги даже за призрачную надежду на выздоровление. Гениальный маркетинговый ход. И можно ценник задирать до небес просто, если больной сам не заплатит, то родственники принесут, чистая совесть дороже денег. Лучше отдадут, чем потом всю жизнь себя корить: вот, был шанс, а мы денег пожалели.

– Но действительно надо же все возможности использовать, – осмелилась вступиться Соня.

– Согласен. Что-то было в его деятельности, наверное, полезное. Хоть переломили стереотип, что раз четвертая стадия, то делать уже ничего не надо, наркотики – и вперед. Но чтобы метод работал, руки должны быть умелыми и чистыми. А не так, как Стрельников. Он меня раз подставил: соперировал мужика так, что никто не понял, что это вообще было, операция или мумификация. Но мужик, бедолага, каким-то образом не умер сразу. Полежал в реанимации, вроде как даже оклемался, а тут Витенькина фабрика смерти уходит в коллективный отпуск, и пациентов, кого нельзя выписать, распределяют по другим отделениям. Мужик этот мне достался. Мы его выхаживали, как могли, но в итоге он все равно умер. Вдова понеслась к Стрельникову, мол, как же так, вы же обещали, а он отвечает: да, я обещал, и я сделал! А вот мои коллеги не справились! Загубили вашего дорогого мужа своими некомпетентными действиями. Все претензии к ним, пожалуйста. И началось! Жалобы, письма президенту, в газету и так далее. Почти год долбали, но странное дело, никто, ни одна собака из проверяющих не удосужилась прочесть протокол операции и сообразить: не диво, что пациент умер, диво, что он операцию пережил. Вот прямо дар у человека: всегда Витенька так устроится, что виноват кто-то другой.

– А как выпьет, как начнет задвигать про врачебную этику и солидарность, так прямо заслушаешься, – хмыкнул Ивлиев. – Всегда оно так: кто о чем разливается, у того того и нету.

– Поэтому и получили такой холодный прием в детской областной. Этот доктор, что с вами общался, в свое время поддался на Витину агитацию. Мы ему говорили, куда ты идешь, зачем, но он не слушал. Положил к нему жену. Машину продал, оплатил операцию, вроде все сделали, но пошли осложнения. А он уже попал под Витино обаяние и ходит как зомби. Слава богу, была у него еще резервная комната в коммуналке, ее продал. В итоге жена помучилась и умерла, а если бы он не связался со Стрельниковым, так годик бы точно протянула. И с приличным качеством жизни, а не в гною. Так что сами понимаете… Если бы вы не сказали ему, что ребенок – сын Стрельникова, так малыш бы тут же в детскую больницу уехал.