Разипурам Нарайан - В ожидании Махатмы

— Уж эти мне политики, эти гандисты! Никого не оставят в покое! Зачем ты сюда явился? Нас беспокоить?

Шрирам сказал:

— Эй, попридержи свой воз и послушай! Что ты болтаешь, словно младенец? Ты ведь не маленький и понимаешь, что говоришь? Сколько тебе лет?

Погонщик натянул вожжи и, покрывая звон висевших на шеях быков бубенцов, ответил:

— По-моему, двадцать!

— Двадцать! Скорее пятьдесят!

— Возможно, господин, чуть больше или чуть меньше. Раньше мне было двадцать.

— Сколько у тебя детей?

— Пять сыновей, сэр, и один внук.

— Тебе, дорогой, пятьдесят, ты на столько и выглядишь. Так что не болтай, не думая. Ты знаешь, что Махатма Ганди в тюрьме?

— Да, господин.

— А знаешь, почему он там?

Погонщик покачал головой.

— Чтобы ты мог быть свободным человеком в своей стране. Пока что ты в своей стране не свободный человек.

Круг деятельности Шрирама охватывал разбросанные в горах деревушки, между которыми среди лесов и густой горной растительности петляли случайные, возникшие сами собой дороги. Связующим звеном с внешним миром служил почтальон: он появлялся в деревнях покрупнее раз или два в неделю с почтой, которую сбрасывали на железнодорожной станции в Коппале. На всю округу существовало несколько полицейских застав с горсткой полицейских, которыми командовал унтер-офицер или старшина; они держали телефонную связь со своим штабом; телефонные провода висели высоко и терялись в зарослях на склоне горы. Глядя на эти заросшие зеленью пустоши, никто не подумал бы о политике, однако именно здесь проходила передовая линия войны с британцами.

Шрирам отравился в ту часть джунглей, где на лесоповале трудились стада слонов. Они захватывали хоботами огромные срубленные стволы, катили и поднимали их на грузовики, которые поджидали их в этом сердце джунглей. Шрирам пришел сюда, чтобы поговорить с работниками. Сначала он наблюдал, как идет работа, а потом заметил:

— Вы валите зеленый молодняк. Вам известно, куда идут эти деревья?

Восседавшие на слонах погонщики приостановились и весело посмотрели на него. Шрирам объяснил:

— Они идут на корабли и ружья, на мосты и все прочее, необходимое для того, чтобы разрушить этот мир. Они идут на воину, которую нас заставляют вести, потому что Британия решила втянуть нас в нее. Зачем нам уничтожать наши леса для этой цели? Лес уходит куда-то в далекие страны, а деньги, которые вы получаете, это просто бумажки, которые скоро потеряют всякую ценность. Не поставляйте материал для войны: на восстановление этих лесов потребуются столетия. Откажитесь выполнять эту работу — это в ваших руках. Не помогайте тем, кто вас угнетает.

Подрядчик, поглядывавший на него, подошел поближе и попросил:

— Прошу тебя, не надо сеять здесь смуту. Ведь мы прежде всего деловые люди. Если завтра вы закажете нам приличное количество стволов и предложите за них хорошую цену…

— Сейчас не время думать об обогащении. Сейчас надо принять участие в борьбе за независимость.

Подрядчик на это просто ответил:

— Оставьте нас в покое, прошу. Мы не хотим участвовать в этих делах.

И зашептал:

— Не мешай нам работать, прошу тебя.

— Я не хочу создавать вам трудности с работниками. Но вы не должны слать лес на эти дьявольские цели. Все войны противоречат учению Махатмы об Ахимсе. Вы принимаете его или нет?

— Ах, Махатмаджи. Я пожертвовал пять тысяч рупий в фонд Хариджан. У меня в доме висит его портрет. Когда я встаю с постели, я прежде всего вижу его лицо.

— Вы знаете, что он говорит о непротивлении?

— Да, да, когда он приехал в Мальгуди, я ни одной из его лекций не пропустил.

— И верно, посетили столько же лекций сторонников британцев?

Подрядчик смущенно склонил голову.

— Знаете, — забормотал он, — когда приезжает налоговый инспектор и говорит: «Сделайте то, сделайте это», приходится повиноваться. Нам нельзя сердить правительственных чиновников, это очень опасно.

— Сколько вы дали в Военный фонд?

— Только пять тысяч. Я человек беспристрастный — но если правительство само обращается ко мне с просьбой, как я могу отказать? Мы же люди деловые, в конце концов.

Он увлек Шрирама в свою палатку под деревом, чтобы погонщики не бездельничали, слушая, о чем они говорят. Лес огласил стук перекатываемых бревен, крики и смех погонщиков, шутивших между собой. В воздухе стоял легкий запах листвы и эвкалипта, а также табака, который курили погонщики. Подрядчик усадил Шрирама на стул, снял алюминиевый чайник, кипевший на плите, и налил дне чашки чая. Глядя на него, Шрирам загрустил. Подрядчик был тощий мужчина с бритой головой, одетый в вязаный баниан и дхоти; за пояс у него были заткнуты какие-то бумаги, свернутые в трубку, и кожаный бумажник. Вид у него был преуспевающий (на шее — тонкая золотая цепочка, на левой руке — часы), но измученный.