Владимир Митыпов - Геологическая поэма

дальше, щадя своих слушательниц, он налегал на гармонь и выдавал неразборчивое «тра-та-та-та», за которым, должно быть, скрывалось что-то очень уж соленое. На это из середины вагона залихватски отзывался некий общительный блатняга. У него, понятно, была своя программа:

Сидящий у окна безногий инвалид угощал водкой жалостливо пригорюнившихся женщин и, поднимая алюминиевую кружку, кричал нарочито бодрым голосом:

Вот такая голосистая, открытая и небезопасная жизнь текла в «пятьсот веселом». На нем-то и отправился рыночный воришка в дальний путь, в хлебные места. Конечно, билета у него не было, поэтому приходилось прятаться в тамбурах, на крыше вагона, под нижними полками. На вторые сутки повезло — удалось найти местечко на самом верху, на третьей полке. Там было тепло, уютно, и он уснул. Разбудили его люди в железнодорожной форме. От своих приятелей он слышал, что пойманных на железной дороге бьют нагайками. Что такое «нагайка», ему было неизвестно, и наказание посредством этого таинственного предмета представлялось ему невероятно страшным. Поэтому, когда выловленных безбилетников повели куда-то в голову поезда, он, едва увидя в одном тамбуре приоткрытую дверь, отчаянно сиганул из вагона. Подобный прыжок наугад в большинстве случаев означает почти верную смерть, но он остался жив. Скатился по насыпи, вскочил и без памяти чесанул со всех ног. Бежал он долго, пока были силы, а когда остановился, пришел в себя — разглядел, что вокруг один лес. И где-то очень далеко как будто лаяли собаки. Он двинулся на этот едва слышный звук. Путь показался ему неблизким. Сначала попалась узкая лесная дорога. Он пошел по ней и через некоторое время увидел за деревьями пару домиков, рядом с ними грузовую машину «студебеккер», палатки, оседланных коней. Что делать дальше, парнишка не знал. Ему вдруг стало боязно. Увиденное могло быть чем-то военным, а значит — очень строгим. Пока он стоял, из палатки вышел мужчина в полувоенной одежде — наверняка начальник. Он сразу заметил неизвестно откуда взявшегося подростка, удивился, подозвал к себе. Тот с опаской приблизился. Начальник оглядел его и при виде свежих царапин улыбнулся: «Да ты, брат, кажется, прямо с фронта! Небось проголодался?» Из кабины грузовика достал хлеб, мясные консервы. Поев, малый окончательно проникся доверием к приветливому и доброму начальнику, поэтому он без утайки рассказал ему всю правду. «Да, брат, дела неважнецкие, — сказал начальник. — Куда ж теперь тебя девать?» Опять заробев, малый отвечал: «А не надо никуда девать, я сам уйду». Начальник засмеялся: «Да ты не бойся, тебя никто не гонит. Хочешь со мной в тайгу? Я геолог. Ты будешь нам помогать. Только туда очень далеко. На самолете надо лететь». Для базарного воришки это было вроде сказки: самолет, геологи, дальние края. Он даже не поверил сперва, а когда поверил — расплакался… Недели через две начальник, несколько рабочих и этот парнишка оказались на прииске, далеко в северной тайге, где и провели всю зиму, которая в тех местах наступила довольно скоро. Начальник занимался своими непонятными делами, часто и надолго куда-то уезжал. Рабочие на берегу небольшой, но, как говорили, знаменитой когда-то речки копали глубокие ямы, называвшиеся разведочными шурфами. Парнишка делал подсобную работу: смотрел за лошадьми, помогал на кухне, на санях подвозил рабочим дрова, которых нужно было очень много, потому что шурфы копали «на пожог» — оттаивали мерзлую землю кострами, горевшими по целым суткам. Потом наступила весна. Отряд пошел еще дальше на север. Груз везли на взятых в эвенкийском колхозе оленях. Заехали в тайгу очень далеко. Стали там работать. Лето проходило быстро. Парнишка кашеварил, вместе с проводником-эвенком вьючил оленей и перевозил с места на место лагерь. Помогал рубить тропы во время переходов. Мало-помалу научился мыть шлиховые пробы. Работы хватало… Пришла осень. Вода по ночам уже начинала замерзать. Отряд повернул обратно. Шли долго. А когда до прииска оставалось два-три дня пути, случилась беда. Поздно вечером отряд остановился переночевать. Пока развьючили оленей, заготовили дрова, развели костер, стало совсем темно. И вдруг к огню подошел начальник. «Худое получается, мужики, — сказал он. — Пропала моя полевая сумка. В ней были деньги, чтобы рассчитаться с вами». Сумка это была особая — большая, из хорошей кожи, с блестящими замками. Начальник говорил, что ему подарил ее в Берлине американский офицер…