Владимир Митыпов - Геологическая поэма

— Да-а, полевая жизнь уже не для меня, — вдруг тихо проговорил он, не глядя на сидящего рядом Валентина, однако обращаясь именно и только к нему. — Почему, думаешь, я игру-то затеял? Шибко уж кости разнылись — вот и надумал отвлечься… Хоть немного… — Помолчал; молчал и Валентин. — Видно, последний свой лист снимаю. Вот так… Дальше, парень, действовать будешь сам…

Валентин протестующе шевельнулся, но ни слова не проронил.

— Летят года, летят… — после недолгой паузы продолжал Субботин. — На то и жизнь… Вот и отец твой тоже… Когда сейчас на базу выйдешь, не забудь по рации запрос сделать насчет отца.

— Конечно.

— А вообще-то, как он там? Доктора что говорили?

— Фронтовой друг его лечит. Старый друг по фронту. Ничего, говорил, вылечим.

— Вылечим… — Субботин все теми же невидящими глазами глядел в огонь. — От болезней-то есть лекарства… от смерти нет… — Спохватившись, виновато посмотрел на Валентина. — Ты это… не бери в голову — это я так, по-стариковски…

Насупясь, он поднялся от костра. Сделав несколько шагов, остановился, по-хозяйски обозрил небо, землю. Поразмыслил и с полнейшей уверенностью выдал прогноз на завтра:

— Маршрутный будет денек… Кто как, а я пошел спать, — чуть отойдя, обернулся — Подъем будет ранний, учтите!

Однако очень уж хороша была подступающая ночь, чтобы тотчас отправляться в глухую темень палатки. Поздняя заря, сжавшись в узкую каемку над мрачной массой западных хребтов, все тлела, тлела и не могла никак погаснуть. Картина эта перевернуто, но с ясностью необыкновенной повторялась в озерной глади, по-особенному черной и по-особенному зеркальной, будто озеро, безжалостно иссеченное трехсуточным дождем, наконец-то вкушало глубокий долгожданный сон. И ступившему на кромку береговой террасы это раскинувшееся почти прямо под ногами небо являлось с такой внезапностью, что тот на миг останавливался, ошеломленный.

Спустившись умыться перед сном, Валентин обнаружил на берегу Романа и Асю. Студентка сидела, обхватив руками колени, а москвич пробовал босой ногой воду и нерешительно поеживался.

— Вот думаю, искупаться или нет, — встретил он Валентина.

— Попустись, — посоветовал Валентин. — Лучше утречком, перед маршрутом.

Роман с видимым облегчением отошел от воды и присел рядом с Асей.

— О, глядите! — вдруг проговорил он с удивлением. — Свет-то идет из озера, замечаете?

И в самом деле, и на них самих, и на всех предметах близ берега лежала — точнее, не лежала, а была легчайше обозначена — исходящая от воды сумеречная подсветка. Охлажденное бестеневое полуосвещение делало лицо Аси странно и тревожно нежным, а физиономии Романа придавало столь чуждую ему печальную серьезность. Видимо, оно же невольно настраивало на меланхолический лад и самого Валентина.

— Дубге, — глухо проговорил вдруг москвич.

Что-то в голосе Романа заставило Валентина насторожиться. Не спрашивая ни о чем, он украдкой повел глазами в его сторону. Возможно, причиной тому были быстро густеющие сумерки, однако фигура Романа являла собой нечто нелепое до крайности. Согнувшийся в три погибели, плечи угловато торчат выше понурой головы, он сидел и, неестественно вывернув шею, глядел куда-то вбок — искоса всматривался в поверхность воды.

— Дубге, — повторил он прежним тоном. — Вон она… Валентин с Асей переглянулись, ничего толком не понимая. В глазах студентки мелькнуло беспокойство.

— Правая верхняя звезда Большой Медведицы. Дуб-б-ге, — Роману будто хотелось продлить звучание этого необычного слова. — Ниже — Мерак… Фегда левее, а дальше там — Меграц, Алиот, Мицар… и последняя в ручке ковша — Бенетнаш…

Проследив за его взглядом, Валентин различил смутные точки отраженных в озере звезд.

— Арктур… Денеб — в хвосте Лебедя… Альтаир… Вега… Мира… Аламак… — продолжал называть Роман, видя или не видя что в застывшей глади озера.

— Жалеешь? — неожиданно вырвалось у Валентина. Роман не пошевелился. И ответил не сразу.

— Как тебе сказать… Иногда мне кажется, что там я был бы более на месте… У какого-нибудь альтазимутального телескопа… Козероги, Альдебараны… Нет, без трепа, бывает, глянешь на этот зверинец над головой — и такое ощущение, что моторчик дает сбой…

«Потому и вверх не смотришь?» — едва не вырвалось у Валентина, но одновременно с этим в мозгу пронеслось: «Вот случись, не попади я в геологию и тоже пялься на нее со стороны, на отражение, — давал бы сбои мой моторчик? Или нет?»