Владимир Митыпов - Геологическая поэма

— Друзья! — проговорил вдруг Вегенер, отрешаясь от задумчивости. — Я понимаю… догадываюсь, о чем вы думаете. Конечно, пятьдесят лет… Конечно, традиции, обычаи… да… Но пусть вас это не гложет: ваше здоровье, ваша преданность науке и то, что «Айсмитте» существует, — вот сейчас самый лучший подарок для меня. Видит бог, другого ничего мне не нужно.

С просветленной улыбкой он глянул в глаза Георги, Зорге, посмотрел на Лёве, и взгляд его стал виновато-грустным.

— Дорогой Франц, дружище… простите, если можете, — я втравил вас в чертовски скверную историю…

— Не надо, Альфред, — Лёве с усилием поднял голову, бледная улыбка тронула его черные, как запекшаяся рана, губы. — Я знаю… все мы знаем, что такое полярные исследования. Мы живы, и хвала господу!

— Да, — Вегенер с силой потер ладонями лицо. — Да! Не надо лишних слов… Друзья, я вижу, вас мучает вопрос, почему я ухожу. Или почему ухожу — я. И столь спешно, да… Сейчас каждый потерянный день — это еще один шаг к… непоправимому. Зима разгорается все сильней… Каждый день пребывания здесь лишнего человека означает дополнительную убыль продуктов. Черт побери, давайте говорить прямо: невольно, сами того не желая, мы добавили вам нежданного едока — простите, Лёве, что я говорю о вас так, но мы — мужчины… мы — в экспедиции… и в конце концов, мы свои люди!.. Георги… и вы, Зорге, вы можете спросить, а почему не мы? Отвечу: ухожу, потому что я нужен там, у Шейдека. Ухожу, поскольку за мной то преимущество, что обладаю кое-каким полярным опытом. И наконец, со мной Расмус, сын этой страны…

При этих словах взоры всех непроизвольно обратились на Расмуса, скромно пристроившегося на уголке стола, сооруженного из добротных упаковочных ящиков мюнхенской фирмы «Шустер». Понимая, что теперь очень долго не придется есть досыта, он деловито поглощал галеты, сливочное масло, шпиг, варварски мазал ветчину джемом, запивал все это кофе на сгущенном молоке. Услышав свое имя, он поперхнулся, покраснел и замер, потупившись. Вегенер протянул над столом свою длинную ширококостную руку, потрепал его по плечу.

— Ешьте, мой молодой друг! — сказал он по-немецки. — Ешьте, впереди много работы.

Расмус отвечал признательно-несмелой улыбкой. Ему, лишенному общества своих сородичей, Вегенер казался наиболее близким существом, почти иннуитом, то есть настоящим человеком. Он был храбр, великодушен, никогда не сердился и, помимо всего, был еще и налагаком, начальником экспедиции, а из людей, облеченных большой властью, Расмусу лишь однажды довелось видеть в своем родном Увкусигсате проезжего чиновника датской администрации в Гренландии, но тот держался высокомерно, разговаривая, глядел человеку не в глаза, а куда-то поверх его головы, и он не был таким рослым и сильным, как налагак, не пересекал на лыжах страшный Сермерсуак, не гонял собачьи упряжки при свете звезд по санному пути и, наверно, никогда не стал бы спать бок о бок с Расмусом в палатке, которую всю долгую ночь сотрясает ледяной ветер и царапают жадные лапы людоедов-эркигдлитов.

— У нас с ним был разговор… я спросил — может, хочет остаться, это его право, — Вегенер оглядел присутствующих, помолчал. — Он пожелал идти со мной. Я благодарен ему…

Короткий день заставлял торопиться, поэтому и обед, и сборы прошли скомканно, на скорую руку.

Уже наступил полдень, но солнце высилось над горизонтом едва на три градуса. Круто срезанные сугробы чуть заметно курились под легким юго-юго-восточным ветром. День выдался пасмурный, однако серая пелена облаков стояла высоко, снегопада не предвиделось. Было теплее, чем накануне, — наружный термометр показывал тридцать девять ниже нуля.

— Неплохая погода для езды, — Вегенер обвел глазами окрестности, словно накрепко запечатлевая их в памяти. — Если б простояло так подольше!

— Молю об этом бога! — отозвался Георги.

— С содроганием представляю ваш путь сюда, — Зорге бросил взгляд в сторону площадки с метеоприборами. — В те дни скорость ветра доходила до ста шестидесяти километров в час!..

— Но, друзья мои, Гренландия не всегда такова, — мягко возразил Вегенер. — Зимой шестого года — это была моя первая зимовка в Гренландии — мы совершили поездку к острову Собино. Мы ехали по свежему льду и большей частью при свете луны. Что вам сказать… Вероятно, это одно из самых фантастических путешествий, когда-либо возможных на земле… Обратный путь мы проделали всего за четыре дня, то есть давали по шестьдесят три километра в день. Замечательный аттестат для гренландской собачьей упряжки!..