Александр Кабаков - Группа крови [повесть, рассказы и заметки]

Об Исламском государстве (ИГ, запрещено в РФ) рассуждать особо не будем, потому что ему, собственно, и посвящен этот крик отчаяния. Оно ведь не с неба упало, его выращивали заботливые селекционеры… Добро пожаловать, любимые беженцы.

С тех уже давних пор, как бороться за свободу и справедливость начал сперва «Черный сентябрь», потом Организация освобождения Палестины, а в конце концов и «Аль-Каида», ситуация стала, боюсь, необратимой. Несколько лет назад, будучи в одном из германских университетов, я удивился обилию сверх обычного красных и черных флагов, вывешенных из окон студенческого общежития. Мне объяснили: это местные коммунисты и анархисты «празднуют – внимание! – удачный теракт в Тель-Авиве». Только и всего.

Неужели они так ничего и не поймут до тех самых пор, пока снова не задымят крематории – или что там будет вместо них с учетом прогресса? Идет война на истребление – неужели не ясно? Терроризм кто-то справедливо назвал «атомной бомбой бедных», но, в отличие от настоящей атомной бомбы, террористические используются не раз, и не два, и не сотню раз – эти атомные бомбы взрываются тысячами. А гуманистам все нипочем. Они продолжают рассуждать о справедливости и оправданности ответных ударов, которые наносит по слишком богатому, зажравшемуся, агрессивному Северо-Западу нищий, голодный, жаждущий свободы и мирного равенства Юго-Восток – в основном арабско-мусульманский. Говорить прямо, что речь идет именно об очередном «окончательном решении вопроса», считается в современном политически корректном и либеральном до потери последних остатков рассудка обществе неприличным.

К слову, «окончательное решение» еврейского вопроса уже давно стало частным случаем холокоста всего западного мира. На международной арене вполне легально действует организация, провозгласившая в свое время основной уставной целью уничтожение государства Израиль, боевые отряды этой организации орудуют под общеизвестным лозунгом «Убей еврея!» – и ничего, главарям этой банды пожимают руки законные президенты и премьеры.

При этом реальные особенности идущей в последние десятилетия войны «за справедливость» не смущают, похоже, человеколюбцев. То, что на куски разорваны и раздавлены грузовиками сотни не только коренных европейцев, что в Сирии и Ираке уже давно отрезают головы не столько американцам и прочим неверным, сколько своим же мусульманам, виноватым только в исповедании «другого ислама» и «коллаборационизме», то есть во вступлении в местную полицию и армию, пытающуюся навести хоть какой-то порядок, что впервые в мировой новейшей истории целенаправленно уничтожают детей, – по этим поводам раздаются вздохи, но не больше. Мол, что же поделаешь, лес несправедливости рубят, щепки летят…

Отдадим себе отчет: хотят ли с нами заключить мир те, к миру с которыми нас призывают пацифисты, ищущие оправданий нынешней форме фашизма – терроризму? Может, убийцы готовы сложить оружие и искать компромисс? Что-то не похоже… Может, их действительно заботит нищета собственных народов? Как-то не получается – все немаленькие нефтяные и наркотические деньги, которыми они располагают, идут на оружие и взрывчатку, а тем, кто везет их женщинам и детям лекарства и еду, они имеют обыкновение отрезать головы специальными ножами или стрелять в лицо перед телекамерами. Они ведут войну, это война до последней капли нашей крови, война на стирание с лица земли всех, кто не готов признать себя побежденными. Неужели можно поверить в то, что они хотят справедливости в нормальном человеческом понимании – то есть некоего равновесия, терпимости и сосуществования? С такими же основаниями можно было верить в благодетельность «нового порядка», который собирался установить Гитлер на завоеванных территориях. К пониманию по отношению к террористам можно призывать точно так же, как к пониманию разбойника, с ножом отнимающего у вас кошелек – ведь у него, бедняги, совсем нет денег, или как к сочувствию бешеной собаке, которая ведь тоже живое существо и просто больна водобоязнью.

Нам и им нет места на одной планете, или они истребят нас, или мы – их. Они так решили и уже действуют соответствующим образом. Нам надо это хотя бы понять – тогда появятся и силы для противостояния.

Извиняться нелегко. Дело не в форме, слова-то любые произнести или написать можно, мы люди опытные, словам большого значения не придаем – дело в сущности: очень трудно менять свои мнения, представления о жизни, принимать иную точку зрения, до этого совершенно чуждую. Трудно тем более, что в обществе, особенно в нашем, способность к переосмыслению своей позиции уважением не пользуется. С давних революционных времен у нас одобряются и даже почитаются твердокаменные убеждения, узость и ограниченность отождествляются с принципиальностью, а подвижность мышления и критическое отношение к себе – с беспринципным оппортунизмом, которого генетически боимся, как огня.