Джонатан Эймс - Дополнительный человек

Мы прикончили кофе в молчании и вскоре покинули кафе. Около дома я увидел очень крупного мужчину с велосипедом, на который он уселся и уехал. У мужчины была большая борода и крепкий торс – того типа, когда грудь и живот составляют одно целое. Я видел его несколько раз раньше, когда он втаскивал свой велосипед в квартиру на третьем этаже, находившуюся как раз под нашей. Это случалось обычно по утрам, в это время я отправлялся на работу. Мужчина всегда обильно потел, – казалось, что само его огромное тело исходит паром. Раз или два он застенчиво посмотрел на меня. Мне стало любопытно, и я спросил у Генри:

– Вы знаете, кто это?

– Конечно, это Гершон Груен.

– Тот самый, который переносит для вас тяжелые вещи?

– Он также мой механик.

– Ваш механик?

– Он бесплатно чинит мой автомобиль и очень мне предан.

– Я часто вижу его с велосипедом.

– Да. Он устраивает секс-поездки. А еще он приводит в свою квартиру проституток с Восемьдесят шестой улицы, и они обкрадывают его. Я уже не говорю о риске заразиться. Но он не может остановиться – все продолжает делать это. Я говорил ему, что следует развивать другие интересы. Рекомендовал читать словарь и устраивать велосипедные прогулки. Не раз информировал его, что целомудрие легко соблюдать с правильным настроем ума и физическими упражнениями.

– Он также мог бы носить пояс целомудрия, – сказал я в надежде изумить Генри.

– Да, пояса целомудрия хороши, – поддержал меня Генри. – Я бы сам носил такой, только всегда теряю ключи, но, если Клинтона изберут, я готов заняться деторождением из патриотических соображений. Это единственное, что я смогу сделать для своей страны. Так что не время запирать себя в пояс целомудрия.

Мы вошли в подъезд и начали подниматься по лестнице. На площадке третьего этажа остановились, чтобы перевести дух, и я сказал:

– Это ведь квартира Гершона, не так ли?

– Да. Бот куда он их приводит. Думаю, мой совет сработал, но он больше со мной не разговаривает.

– Почему же?

– Он перестал приходить, когда заподозрил, что я использую его только как механика и не нуждаюсь в его дружбе. Но мне нужна его дружба – основанная на починке автомобиля. Тут еще Отто Беллман подгадил. Настроил Гершона против меня.

– Беллман, который жил в моей комнате?

– Да. Все его действия – это месть за то, что я его выгнал. Я был для него словно отец. Он украл мою пьесу, а теперь соблазняет Вирджинию – ее родители очень расстроены, – и он украл у меня механика.

Мы взобрались по оставшимся ступенькам. Я раздумывал об этом Беллмане, моем предшественнике. Мог ли он быть таким гнусным, как его описал Генри? Но, даже несмотря на то, что Генри не любил Беллмана, я испытал ревность.

У двери в квартиру Генри снова не смог найти ключи. Так что я отпер своими, и мы вошли. Я припомнил корзиночку для ключей мисс Харт и листочки с напоминаниями.

– Генри, – сказал я, – мы должны написать записки о ключах. Можно повесить маленькую корзиночку и класть их туда.

– Что?! – с негодованием завопил Генри. Он мгновенно пришел в ярость.

Я дал задний ход, но добавил:

– Записки, которые напоминали бы вам о ключах. И корзиночку, чтобы ключи не терялись.

– Только ненормальный вешает записки. И корзинка – это уродливо. В конце концов она потеряется вместе с ключами. Смехотворное предложение.

Оскорбленный и обеспокоенный, Генри пошел в ванную, а я остался на кухне, совершенно сконфуженный. Я с удовольствием отказался бы от авторства этой идеи, но не мог открыть Генри ее истинного источника. Он выбросит меня пинком под зад, как Отто Беллмана, если узнает, что я склонен посещать людей вроде мисс Харт. Учитывая все, она показалась мне почти нормальной. Но Генри, даже не встречаясь с ней, лучше понял ее умственное состояние: они были из одного и того же поколения, и, конечно, он знал, что означает, когда человек всюду развешивает памятки.

Вернувшись к работе после выходных, я снова углубился в «Нью-Йорк пост». Прочитал короткую статью о клубе, который обслуживал трансвеститов, транссексуалов и кроссдрессеров. [6]Неожиданно трансвеститы стали попадаться мне повсюду. Это обычный феномен: когда вы о чем-то некоторое время или никогда не слышали – слово, имя писателя, необычная болезнь, – этого словно не существует, но затем внезапно вы то и дело начинаете с ним сталкиваться.

Клуб назывался «У Салли» и располагался на Западной Сорок третьей улице. Я подумал, что должен зайти к «Салли». Я сказал себе, что интересуюсь жизнью и сексом, живу в Нью-Йорке и обязан использовать удивительные возможности, которые предлагает город.