Вениамин Чернов - Разрозненная Русь

Плыли-летели по Каме по течению быстро, - как стая гусей по ветру; вошли в устье Вятки и только тут пристали к острову, заросшему ивняком.

Старшина Протас Назарыч велел отслужить коленопреклонный молебен за счастливо пройденный путь, - он очень боялся, что их могут перехватить Булгары. Теперь хотя и будет тяжело плыть - против течения, - но все-таки спокойнее - цармиссы на своих лодчонках не посмеют перекрыть им путь на воде, а на берег он не выйдет.

Он смотрел, как молились: старательно, - продолжая молиться сам, он как-то резко неудобно повернул голову, - у него вдруг в глазах закрутились "черные мушки", его повело в сторону, и он упал навзничь, - и все сделали так же...

* * *

Со стороны караван судов казался большим и многочисленным; в насадах были в основном женщины и дети, в лодках - вооруженные мужчины. Никого не нужно было подгонять: все понимали - идут на север, нужно до холодов обустроиться, заготовить корма, дрова, приготовить теплую одежду. А тут еще не ясно, где этот город? Смогут ли найти, одолеть местных жителей града, взять так, чтобы не пожечь...

До боли, до слез в глазах вглядывался Протас Назарыч, стоя на носу насада, на впереди открывающиеся за очередным поворотом берега, пытаясь разглядеть признаки жизни и по ним угадать близость поселений.

Вперед услал несколько небольших лодок, чтобы те плыли близко вдоль берегов и высматривали местных жителей. По карте-схеме до речки (правого притока Вятки) Большой Кокшы было еще далеко, но кто знает: вдруг, рисуя сию карту, дед Славата ошибся, и не бывал он там... - они могут и мимо проплыть.

Старшина замахал ближайшей лодке. Те подплыли, развернулись, табаня веслами и брызгая водой, прижали лодку бортами к насаду, он пересел к ним, приказал:

- Давайте вперед!

Догнали ведомцев, плывущих вдоль правого крутого лесного берега. Уже надо было причаливать куда-нибудь на ночной отдых, готовить еду, - тень накрыла реку, берега; устали гребцы, кормщики - все - особенно страдали дети и женщины; они все световое время августовского дня томились в "чердаках", дышали затхлым спертым воздухом, - только "по-легкому" поднимались на палубу, да за водой... Вечерняя тень, постепенно переходя в ночную, сгущалась. Протас, стоя на носу лодки, молчал, - не отдавал команду: "На ночлег, к берегу!" На темном обветренном высохшем лице неестественно выглядела белая борода, мокрые сивые волосы свисали пучками, только глаза - большие (нестарческие) светлые - светились изнутри, посверкивали иногда искорками, когда смотрел по сторонам.

Он сам безмерно устал, держался на одной воле, которая тянула вперед, как вожака стаи перелетных птиц, возвращавшихся с теплого юга, - куда они были вынуждены улетать на зиму, чтобы спастись от холода и голода, - на родную землю около студеного моря, где они родились, выросли, - где их родина. Казалось, что у старого Протаса силы непомерны. Он вожак-старшина и от него зависела жизнь и судьба этих людей, - доверившихся ему!.. Если даже он не сможет их довести до дому, то должен помочь им обустроиться, обжиться...

Места не знаемы; поймать бы кого... (он впервые вел ватагу без проводника), ориентировался по описанию деда Славаты да по тому, что наговорили отяки-вятчане, плывущие с ним.

...Вибрирующий свист и резкий "тук" - несколько стрел из затемненного крутого берега, вскрики раненых. Протас вздрогнул, хотя, как оказалось, он внутренне ждал этого: "Хоть таким путем найти, добыть "языка"!

Один из русских успел заметить, откуда стреляли.

- Вон там они! - пустил туда стрелу - за ним - остальные из луков, самострелов - и первый выскочил из приставшей лодки.

С другой лодки, где был Протас Назарыч, продолжали стрелять, пока не стало не безопасно - своих можно задеть.

Старшина Протас продолжал орать:

Быстрее, быстрее!.. Словите! - Вон там они, - показывал (с воды плохо - но видно) на большую заросшую кустарником площадку на склоне крутого берега.

Лавина падающих камней (шум и пыль), но ушкуйники карабкались туда, где засели вражеские лучники. Никто не ожидал (даже сами русские) от атакующих такой прыти и ловкости.

...Уже несколько ушкуйников с ревом, ухватившиеся за края каменистого уступа площадки приподняли свои огромные тела и бросились на лучников, - те ударили дротиками, - один из русских схватился за живот, согнулся и кричал от боли и ярости, покатился по краю уступа площадки, сорвался и вместе с вырванным с корнем кустом шиповника, покатился вниз - в воду.