Вениамин Чернов - Разрозненная Русь

3

Постаревший, седовласый и седобородый Протас Назарыч присел - плечи опустились, спина горбатилась - на теплый сосновый комель-обрубок. Пахло смолой, лугами, близкой водой; журчание воды, щебетание и суета невидимых пташек; сухой стрекот кузнечиков; с недалекого озера взлетела стайка уток и, свистя крыльями, пронеслась низко над землей - матера-утка учила выводок летать.

Закрыл глаза, солнце приятно жгло лицо; ладони, лежащие на коленях, прогревало сквозь холщевую рубашку и порты. Ох, как потянуло на сон!.. Голова зятяжелела, упала на грудь и он забылся коротким сном... Перехватило дыхание, скинулся; проснулся - задышал... "Господи! Не дай умереть эдак-то во сне, - перекрестился на солнце, - как без меня-то - пропадут..."

В последнее время он стал часто вот так вот впадать в сон, - иногда на самом неподходящем месте и в ненужное время. "Старею!" - сам понимал. И вновь мысли...

Уже должен был Булгак послать вести о себе с проводниками-ведомцами. Что с ним?! Протас давно ждет, - вон и суда готовы: три насады, десятка два больших лодок; смогли сшить паруса. (Прибрали даже обгорелые кусочки гвоздей - все пустили в дело).

А ждать больше было нельзя: в прошлую ночь булгарские лодки заплывали из Камы в старицу - и должно быть прознали, что их мало и вот-вот навестят бусурманы! Да и до холодной осени, до мерзлой воды нужно успеть пробраться в верховья Камы?.. Или Вятки?..

Пиляй, как всегда, находился рядом, - он после гибели жен и детей привязался к старому Протасу как пес - ни на шаг не отходил; стал молиться, как и русские, "греческому" Богу, старался говорить по-русски, подражал во всем (в чем и не нужно) Назарычу, - вот и теперь пытался задремать...

- Пиляйка, - позвал Протас Назарыч своего друга-слугу. - Пойди-ко созови - прямо сюда - мужиков; скажи, что об деле неотложном будем говорить-думать... Да, да - на берег, сюда, к лодкам созывай...

Собрались не все (кто-то был на рыбалке, кто-то в лес ушел, а кто так где-то), но - чуть больше половины.

- Робяты! Мы не дождемся чай вестей и людей от ватамана Булгака. Нам самим нужно промышлять... Сами знаете - идут дни. Солнце уже все ниже по Небу катит, а наши враги нашли нас и подбираются к нам, - надо отплывать!.. Нам и так нынче здесь не оставаться, не зимовать - ведь все лето мы лодьями провозились... - ни изб себе не построили, ни града вокруг шалашей не соорудили. Но вслед за ватагой Булгака мы не можем идти, не зная, что с ними случилось, где они: живы ли, Господи, храни и паси ихние души, - перекрестился в сторону собравшихся стайкой на бугорочке детишек (их подослали матери, чтобы послушали, о чем говорят мужчины), которые поняли махание рукой старшины как угрозу и дунули врассыпную по высокой луговой траве, высоко поднимая босые ноги, вприпрыжку - только грязные пятки сверкают...

Снова - напряженный хрипловатый голос Протаса:

- Пойдем по пробованному пути - войдем в Вятку снизу - с устья; подымемся до цармисского града Кокшары, перезимуем, а там - как Бог даст...

- Что, они ждут нас? Избы прибрали, печи натопили?.. - ехидный голос. Другой - твердо, уверенно:

- Не ждут, не пускают, а мы сами возьмем, - как-никак ушкуйники!..

Говорили, спорили. Кое-кто сомневался в том, что есть такой град и они найдут (никто точно не знал, - даже Протас Назарыч, - в каком месте город, - все по рассказам деда Ведуна), но многие люди говорили уверенно:

- Сомнений нет. Дед Славата сам видел, бывал там... На месте впадения Немды в Большую Кокшу (современная Пижма - перевод с марийско-мерянского языка: "Место битвы") стоит тот град, - в верстах пяти от Вятки-реки...

- О, дак это не на самой Вятке!..

Спор: между собой, с Назарычем: это - те, кто сомневался. "Не знамо куда ведешь нас!.. - Но все-таки согласились, - не зимовать же здесь.

Единственное, что не могли решить - как поступить с женами, так как некоторые из них не хотели плыть неведомо куда и заранее предупредили своих мужей, что убегут с детьми в леса и найдут там себе новых мужей среди своего племени, если попытаются их силком везти.

- А как без баб-то? Кто зимой нас будет греть? - улыбался белозубый русобородый Малюта Лось.

Кто-то предложил "перевязать их и побросать в лодки".

- Да пусть уходят, бегут - легче плыть будет, - только ребят-парней надо забрать с собой, а девок-мокрощелок пусть себе забирают в Вятские леса.

* * *

...Все-таки часть женщин, забрав детей, ушла в ночь перед отплытием.

- Бог с имя! - крикнул, садясь в лодку и кривя рот, Малюта Лось, - у него вместе с женой ушел старший сын, которого Малюта любил без ума, - рыжеволосого, с веснушками на носу, зеленоглазого...